Ремарк и миражи
Шрифт:
— Прямо, красавица черноволосая. Сугубо — прямо….
Караван, состоявший из трёх гружёных мулов и двух людей, проследовал за приметный камень.
Вокруг резко стемнело, температура окружающего воздуха заметно понизилась.
— Как-то немного страшновато, — останавливаясь, призналась Инэс, шагавшая первой. — Можно даже предположить, что мы — по мановению волшебной палочки злой феи — оказались в другой, слегка неприветливой и мрачноватой стране. То есть, в ином климатическом поясе.
— Просто над нами нависают серьёзные и величественные горы, — пояснил Роберт. — Солнышко — в плановом порядке — скрылось за юго-восточным горным хребтом, вот и похолодало немного. Подожди, любимая, я сейчас достану из брезентового мешка тёплые свитера, выделенные нам предусмотрительным князем Голицыным…. Кстати, предлагаю не тратить времени на обед. Поедим уже поздним вечером, когда разобьем крепкий лагерь для предстоящей ночёвки. Как ты? Не против? Молодец, настоящая путешественница…
Примерно через десять-двенадцать минут отряд вошёл в узкую и извилистую долину, наполненную тревожной тишиной и призрачной белёсой дымкой. Под каблуками армейских ботинок и массивными копытами мулов тихонько поскрипывала мелкая чёрная галька. Впрочем, чуткое горное эхо, откровенно глумясь над путешественниками, временами превращало этот тихий скрип в громкий и противный визг, разносившийся — как казалось — по всему ущелью.
«Плохо это, братец», — всерьёз запечалился осторожный внутренний голос. — «Теперь о наших перемещениях известно всем живым существам, обитающим в этих первобытных местах…. Неуютная долина, надо признать. Очень сырая — через каждые пятьдесят-семьдесят метров со склонов стекают-спускаются крохотные ручейки, образуя глубокие мутные лужицы. Да и воздух здесь специфичный: слегка горьковатый и непривычно-плотный…. Наверное, это из-за местных растений, густо-покрывающих склоны ущелья: разнообразные амариллисы, высокие фиалковые деревья, разлапистые кусты дурмана. Как бы — незаметно для самого себя — не впасть в состояние коварного наркотического опьянения…. Впрочем, как утверждает наша географическая карта, очень скоро данное ущелье резко пойдёт вверх. Следовательно, и местная флора с фауной изменятся. Да Бог, в лучшую сторону…».
За четыре с половиной часа они, преодолев порядка двадцати двух километров, выбрались на ровную, поросшую пышной травой площадку, через которую протекал звонкий ручеёк.
— Здесь и заночуем, — решил Роберт. — До наступления ночи осталось ещё часа полтора. Конечно же, можно прошагать дополнительные полтора-два километра. Но встретится ли нам ещё такое идеальное место для ночлега? С сочной травой для наших мулов и чистейшей питьевой водой? Всё, решено, привал…. Значит так, отважная и безумно-симпатичная путешественница. Сейчас я освобожу мулов от поклажи и отправлю оголодавших животных на свободный выпас, а после этого поставлю палатку. Ты же, родное сердечко, собирай сухие дрова, разжигай яркий костерок, кипяти в котелке воду и заваривай чай. А ещё наделай, пожалуйста, побольше бутербродов с копчёной колбаской и куриным паштетом. Да и баночку с маринованными сосисками вскрой. Лишней не будет…
Ужин — он же поздний обед — удался на славу, и зверский голод был успешно утолён.
Печально догорал пограничный (между летом и осенью), аргентинский закат, зависнув над высоченной горной цепью Анд загадочным малиновым заревом-маревом.
— А что это за тёмно-серый дымок поднимается-клубится над далёким перевалом? — вяло махнув рукой в южном направлении, умиротворённым и бесконечно-усталым голосом спросила Инни. — Стоянка местного индейского племени?
— Сомневаюсь, — широко зевнув, ответил Роберт. — Это, возможно, дымит маленький и безобидный вулканчик. А, может быть, и большой, то есть, взрослый вулкан. Только очень ленивый, равнодушный и сонный…
— Ну, и пусть себе дымит…. Любимый, давай, уже завалимся спать? А то у меня глаза — сами собой — слипаются…
Роберт галантно проводил жену до палатки и помог ей забраться в спальный мешок, после чего вернулся к походному костерку — выкурить перед сном заключительную сигаретку.
Сиреневые вечерние сумерки — тем временем — сменились угольно-чёрной бархатистой ночью. Высокое небо — почти сразу — покрылось неправдоподобно-яркими и крупными звездами, возглавляемыми непревзойдённым и великолепным созвездием Южного Креста и круглой бледно-жёлтой Луной.
— Красиво, конечно, — умело прикуривая от тёмно-розовых углей костра, тихонько пробормотал Роберт. — Только красота эта какая-то тревожно-задумчивая, не обещающая — на ближайшее время — тихой и спокойной жизни.
Где-то на северо-западе, словно бы соглашаясь с этой нехитрой философской сентенцией, тоскливо и тревожно завыли волки…
Глава шестнадцатая. Горными тропами
Следующие двое суток прошли относительно спокойно, то есть, в трудах праведных и заботах повседневных.
За это время караван путешественников продвинулся вглубь южноамериканских Анд примерно на семьдесят пять километров, планомерно переходя из одной узкой горной долины в другую, успешно штурмуя невысокие перевалы и неуклонно поднимаясь вверх. Часто приходилось преодолевать длинные и крутые косогоры, идя по узким извилистым тропинкам вдоль бездонных и широких пропастей-провалов. Выносливые мулы — друг за другом — осторожно продвигались вперёд, покорно склонив ушастые головы к каменистой земле. Под их массивными чёрными копытами всё чаще хрустели буро-красные осколки застывшей вулканической лавы, щедро покрытые разноцветными игольчатыми кристаллами. Вокруг беспорядочно громоздились гранитные и базальтовые утёсы, будто бы стремясь вытеснить и оттолкнуть друг друга…
А серьёзных водоразделов было пока преодолено только два — на очереди значился третий, от которого — на их географической карте — отходили четыре пунктирных линии. То есть, именно за ним и должны были начаться, по логике вещей, различные непонятки, сопровождаемые судьбоносными неожиданностями и фатальными сюрпризами.
Впрочем, не обошлось — за эти двое суток — и без досадных происшествий-недоразумений. Куда же без них? Путешествие без происшествий, мои уважаемые читатели и читательницы, является глупым и позорным нонсенсом, не достойным вашего внимания.
Дело было так. На второй день пути путники вышли к бездонной горной трещине-пропасти, которую предстояло перейти по подвесному мосту, оснащённому несолидными, серыми от старости верёвочными перилами.
— Ширина трещины — метров двадцать пять, — недоверчиво покачал головой Роберт. — А мостик — хилый, хлипкий и ненадёжный. Вон, как подрагивает и раскачивается на свежем ветерке. Поэтому переходить на противоположную сторону пропасти мы будем сугубо по очереди. Сперва, милая, ты переправишься. А потом я — одного за другим — переведу по мосту наших парнокопытных приятелей.