Рэмбо под Южным Крестом
Шрифт:
— Спасибо, — сухо поблагодарил Сандерс. — Фотограф с вами?
— В машине.
Недовольно сопя, Сандерс встал, поправил на поясе кобуру с пистолетом и на ходу снял с вешалки фуражку.
— Пошли.
Фотограф сидел рядом с шофером. Он знал, что капитан любит сидеть сзади, где можно и вздремнуть в уголке, и спокойно поразмышлять. Сандерс коротким взмахом руки поприветствовал шофера и фотографа и протиснулся на свое место. Ламбер сел рядом, захлопнул дверцу и кивнул шоферу.
— Поехали.
Машина рванула с места
Кто обнаружил убитого? — спросил после долгого молчания Сандерс.
— Тано — птицы-могильщики. Они стали слетаться к опушке леса, и жители решили посмотреть, что случилось. Там его и нашли.
— Эти тано не растащат труп по частям, пока мы доедем?
— Не растащат, — успокоил Сандерса Ламбер. — Его охраняют пана мол и, — ведь это их соплеменник.
Капитан Сандерс выругался про себя и остальную часть пути молчал. Опять, конечно же, горняк, — все панамоли крааля работают на синдикат. Нет, не все: несколько человек копаются на участке Шаве. И сколько помнит капитан, ни с одним из них еще не случалось ничего подобного. Больше всех везет? Опять догадки, домыслы, подозрения — Сандерс сыт уже ими по горло. А ему нужны доказательства. Доказательства — чего? Этого Сандерс пока и сам не знал, он только предполагал. И снова мысли его вернулись на круги своя.
Дорога пошла лесом. Солнце осветило верхушки деревьев, и его косые лучи пробивали уже кое-где редколесье. И тогда на полянах открывались картины, поражающие ярким буйством красок. Стаи карликовых зимородок, сверкая лазурно-голубым, оранжевым и светло-коричневым оперением, срывались вдруг с места и исчезали в густо-зеленых кронах деревьев, чтобы через секунду появиться с другой стороны. Отливая металлическим блеском, порхали маленькие изящные нектарницы, на мгновение зависая в воздухе на одном месте, и тогда можно было видеть, как мелко-мелко дрожат их пестрые крылышки. Падали с высоты с пронзительным громким криком стаи черно-белых птиц-носорогов, хлопая большими взъерошенными крыльями со звуком, напоминающим дыхание кузнечных мехов. И чертили воздух по всем направлениям кроваво-красными молниями изящные глазастые стрекозы.
Капитан Сандерс вздохнул и отвернулся от окна. Господи, сколько же красоты в мире! А он не помнит даже, когда в последний раз выезжал не на задание, а просто так — отдохнуть в лесу, полюбоваться этой красотой, послушать голоса птиц. Проклятая служба! Он покосился направо, и все очарование леса сразу же исчезло. Где-то здесь, совсем недавно, полицейский капрал Нголле скрывался в корневищах дерева, истекая кровью, от преследовавших его людей-крокодилов. Сандерс проследил потом весь его путь по кровавой дорожке от реки до поста. А на берегу он увидел взрезанный труп Иненги с вырванными сердцем и печенью.
Они проехали мимо крааля панамолей, притихшего и безлюдного, и вскоре увидели на опушке леса небольшую группу людей. Машина остановилась, и к ней подошел шеф «алмазной полиции» Бирс. Он молча пожал руки полицейским и жестом пригласил их следовать за ним.
Африканец с курчаво-черной головой, одетый в выцветшие синие джинсы и клетчатую рубашку, лежал навзничь, широко раскинув руки и ноги. Он был вспорот от пупка до горла, словно бритвой, и по его выпущенным кишкам ползали слепни и зеленые мухи.
Ламбер нагнулся над ним, и ему достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что у бедняги вырваны и сердце и печень. И тут он почувствовал характерный запах горелого дерева, смешанный со слабым запахом спирта. Он встал на колени, обнюхал лицо покойного и внимательно посмотрел в его незрячие, неестественно расширенные зрачки.
— Это ритуальное убийство, — сказал он Сандерсу, поднимаясь. — Но панамоль был пьян, точнее — смертельно отравлен: от него несет метиловым спиртом.
— Вы не ошибаетесь, Ламбер? Может, он запивал сорговую водку пальмовым вином?
— Нет, капитан. Тогда бы от него пахло ячменным настоем, а от него несет горелыми чурками.
Сандерс посмотрел в сторону крааля, а потом перевел взгляд туда, где за бамбуковыми зарослями стоял дом Шаве.
— Потому он и отклонился от прямого пути, Ламбер? — спросил он.
Ламбер прекрасно понял намек капитана: африканец мог достать метиловый спирт только в доме Шаве, Но не стал поддерживать его подозрение.
— Я не знаю, каков был его путь, — сказал он официальным тоном, — но отклоняться он мог и по другой причине.
— По какой же?
— До того, как его убили, он ослеп. Сандерс внимательно посмотрел на врача.
— Да, Ламбер, — сказал он в раздумье, — тогда вы правы — это действительно древесный спирт.
Он отошел к жителям крааля, которые охраняли труп от хищных птиц, и узнал от них, что звали убитого Макиуда, что работал он в синдикате промывальщиком, и что вчера вечером он вместе со всеми вышел с территории прииска. Больше его никто не видел.
— А не мог он по пути зайти в дом Шаве? — спросил Сандерс. Панамоли как-то странно переглянулись и стали медленно расходиться.
Постойте! — Сандерс успел схватить за руку замешкавшегося старика. — Так, значит, он мог зайти к Шаве?
Старик испуганно оглянулся на удаляющихся односельчан и, вытянув шею, тихо сказал:
— Нет, маса. Панамоль боится Шаве. Он не ходит к нему в дом.
— Потому что Шаве — ла-джок? Он тал, который танцует ночью?
— Нет, маса. Шаве не тал, он йир — дурной глаз.
— Но ведь у него работают люди из вашего крааля! — пытался хоть что-то выбить из старика Сандерс.
— Не знаю, маса. Я старый. Спроси другой люди, — старик осторожно, но решительно освободился от руки капитана и вприпрыжку стал догонять своих соплеменников.