Репортер Кэйд (др. перевод)
Шрифт:
Он пристально смотрел на нее. Заметил, как потемнели глаза, однако после мимолетного раздумья она кивнула головой.
— Я не знала, что это такая проблема. Ну, и бог с ней. Тогда продадим машину, а деньги используем, чтобы обставить нашу квартиру.
Вечером, пока Хуана готовила ужин, Кэйд позвонил Эду Бурдику.
— Я возвращаюсь в четверг, Эд! — сказал он. — Готов к работе.
— Ага! А почему ты не написал? Я уж начал волноваться, звонил в "Прадо". Сказали, что ты выписался из отеля. Что там у тебя
— Все о'кей, можешь не волноваться. Когда встретимся, я тебе все объясню.
— Отлично. Дел хватает. В пятницу начать сможешь?
— А что там?
— Ну, прежде всего премьера мюзикла с оформлением Гарри Вестона. Нам с тобой дают эксклюзивное приложение. Работа назначена на пятницу во второй половине дня.
— Годится, — ответил Кэйд. — Буду там.
Потом позвонил Крилу.
— Адольфо, мы с Хуаной решили устраивать совместную жизнь, — сказал он, поздоровавшись. — В четверг улетаем в Нью-Йорк. Так вот, мы оставим автомобиль в гараже. Не мог бы ты его продать? Сколько дадут, лишь бы продал.
Долгая пауза в трубке. Потом Крил встревожено спросил:
— Ты сказал: Хуана? Я, наверно, ошибся. Ты что сказал, Вэл?
— Именно это. Все в порядке, не волнуйся, ради бога. Я знаю, что делаю. Так ты позаботишься о машине?
— Конечно, amigo.
— Спасибо. — Кэйд торопливо положил трубку.
В среду вечером, когда Хуана занималась упаковкой вещей, она внезапно присела на кровать, схватившись ладонями за виски.
Кэйд подошел к ней.
— Голова закружилась. Ничего, ничего…
Она упала навзничь на постель, лицо побледнело, капли пота выступили на лбу.
— Что с тобой?
Она закрыла глаза. Тело ее начало медленно выгибаться вверх словно в приступе мучительной боли, губы плотно сжались.
— Хуана! — переполошился Кэйд. — Что с тобой? Скажи!
Кэйда охватила паника.
— Сейчас! Подожди, я вызову доктора. Не волнуйся, я..
— Оставь меня. Все будет в порядке, — с внезапной яростью произнесла она.
Он спустился вниз и принялся вышагивать по гостиной. Тишина наверху тревожила его. Спустя некоторое время он не выдержал и поднялся в спальню, осторожно приоткрыл дверь.
Хуана лежала в постели. Настольная лампа была прикрыта накидкой, и в комнате царил сумрак. Ее лицо было бледно, как мел. Когда она посмотрела на него, в ее взгляде заметно было раздражение.
— Оставь меня, — тихо сказала она. — Иногда такое случается. Ничего страшного. Через пару-тройку дней все пройдет. Только оставь меня.
Кэйд подошел ближе.
— Ты сможешь завтра перенести путешествие?
— Смогу, раз нужно, — ее лицо исказила гримаса боли. — Пожалуйста, оставь меня, милый.
— Да нет, такой уж необходимости я не вижу, — тихо сказал он, — можешь прилететь потом. Но могу я хоть чем-то помочь?
— Нет… ничем… завтра будет лучше.
Разумеется, лучше ей не стало. Она была бледна и так плохо выглядела, что Кэйд понял: нельзя требовать от нее, чтобы она летела с ним. В то же время он сознавал, что слишком все удобно для нее обернулось. Он научился не доверять ей. И еще он твердо был намерен удержать ее сколько возможно.
— Через час я уеду, — сказал он, стоя возле постели и глядя на нее. — Скажи мне, тебе ведь не хочется лететь туда, правда?
— Нет, я прилечу, если тебе так хочется, — сказала она. — Могу хоть сейчас. Мне больно, но я перетерплю.
— Нет уж, ты оставайся, — ответил он и вышел. Спустившись вниз, он позвонил Адольфо.
— Друг, ты можешь приехать срочно? — спросил он, когда Крил отозвался в трубке. — Через час я уезжаю, и мне нужна твоя помощь.
— Буду у тебя через десять минут, — сказал Крил.
И он приехал. Торопливо шел по дорожке к дому, вытирая платком вспотевшее лицо.
— Адольфо, ты мне не поможешь? — спросил Кэйд, проводив его в гостиную. — Мне больше не к кому обратиться, я никому не могу доверить это.
— Все что угодно, amigo, — сказал Крил. — Но что ты там насчет Хуаны говорил? Я же тебя предостерегал..
— Да-да. Лучше не будем обсуждать, — проговорил Кэйд. — У тебя нет каких-либо важных дел на предстоящие три дня?
— У меня редко бывают важные дела. — Крил пожал плечами.
— Тогда прошу тебя, поживи здесь это время. Я хочу, чтобы ты оставался при Хуане, а когда она поправится, посади ее на самолет и отправь в Нью-Йорк. В общем, прошу тебя быть ее тюремщиком.
Крил от удивления широко раскрыл глаза.
— Тюремщиком? Что-то я не понимаю…
— Видишь ли, мы с ней собирались вдвоем лететь в Нью-Йорк сегодня, — сказал Кэйд. — Вчера вечером она пожаловалась на то, что ей плохо, что она больна, короче говоря. Действительно, выглядит больной, но не исключено, что притворяется. Я ей не верю, Адольфо. Возможно, это просто предлог, чтобы опять удрать от меня.
— Все равно не понимаю, — с недоумением сказал Крил. — Почему не отпустить ее на все четыре стороны, если она хочет удрать? Какая польза от такой женщины?
— Не могу я тебе этого объяснить. Верю даже, что она любит меня, но сейчас решает вопрос, чему отдать предпочтение — мне или деньгам. Похоже, что чаша перевешивает в пользу денег. А без нее моя жизнь будет пуста. Если мне удастся увезти ее в Нью-Йорк, мне кажется, я одержу победу. Вот тебе и вся правда. Я должен удержать ее.
Крил покачал головой.
— Ты уверен, что так нужно?
— Да, уверен. Ты мой друг. Никому я так не доверяю, как тебе. Сделаешь это для меня?
— Конечно. Я тебя не подведу, amigo. Она полетит в Нью-Йорк, это я тебе обещаю.