Решающий шаг
Шрифт:
— Где бы ни искать, а уж у Халназара, наверно, найдем достаточно.
Черкез с сомнением покачал головой.
— У Халназара? — переспросил он. — Разве бай берет зерно у дейхан для того, чтобы вернуть им?
— Он у нас брал — не просил, и мы его умолять не станем!
— Как же так? Ведь он в почете у вашего Эзиз-хана.
— Мы возьмем у него зерно и поделим, будь он хоть самим ханом!
— А как на это посмотрит твой хан?
— Как посмотрит, так пусть и смотрит!
Ашир вдруг вскочил с
— Вот теперь, друг, ты опять стал прежним Артыком!
Дейхане задумались.
Отобрать зерно у бая. Да ведь это неслыханное дело! Ашир что-то говорил о новых законах русской революции. Может быть, эти законы разрешают взять у бая. Но можно ли это делать по шариату? Не говорит ли это против обычая, установленного адатом? Да и согласится ли Халназар отдать свое добро без кровопролития?.. Впрочем, все равно помирать. А может быть, Халназар поделится своим хлебом с голодными, пожалеет людей или побоится их?.. Гибнут дети — грех на душе отца. Если уж не избежать греха, так чем отрекаться от детей, не лучше ли совершить этот грех против бая, отступив от веры и от адата?..
И большинство дейхан решило идти к Халназар-баю требовать хлеба голодным. Весть эта быстро облетела аул. Большой толпой дейхане двинулись к байским кибиткам.
Халназар-бай при виде толпы сразу почувствовал, что голодные люди пришли к нему не с добром. И осо-. бенно растерялся он, увидев среди дейхан Артыка в зеленых погонах и Ашира в костюме городского рабочего. Хриплым голосом он Обратился к толпе:
— Ой, люди, что это значит? К добру ли?
Артык выступил вперед и сказал:
— Бай-ага, тебе самому известно положение этих людей: им нечего есть, они умирают с голоду. Свежи еще могилы дядюшки Мухамедкули, тетушки Аджаб и Курре. Кладбище ждет и этих людей. Ты богатый человек. Люди пришли тебя просить поддержать их на этот год. Придет новый урожай — и каждый с благодарностью вернет тебе все, что получит.
Если б порядки были хотя бы прошлогодние, Халназар сказал бы: «Так не просят!» — и не побоялся б накричать на толпу. Но пришли новые времена, и разговаривать с людьми надо было по-иному.
— Ах, братец, — сделав скорбное лицо, заговорил Халназар, — о чем толковать! Если бы у меня было столько зерна, сколько песку в Гуры-Дангдане, я все отдал бы людям. Что может быть лучше их благодарности! Но разве есть у меня зерно? Все лишнее я отдал голодным, остатки вошли в мешки. Если разделить эти несколько мешков между вами, вряд ли это кого-нибудь насытит... Все же вы пришли с просьбой, и я не могу отпустить вас с пустыми руками. Придется поискать, и каждому, может быть, наберется фунт или два.
Притворное добродушие сразу слетело с лицо Артыка. Он гневно посмотрел на бая и заявил решительно: — Эти люди — не нищие, не попрошайки, чтобы бросать им по фунту зерна! Они пришли требовать от тебя свою долю — ту, что ты отнял у них в прошлом году. Согласен отдать добровольно — мы просим, а будешь вертеться, как ишак под седлом, силой возьмем!
— Ах, брат ты мой, если б ты и не говорил, а они не требовали, я ничего не пожалел бы для этих людей. Разве мне не понятно их горе? Не заставляй меня давать клятву, преступая коран, поверь — лишнего зерна у меня нет.
— Халназар-бай, это мы слышали. Не вынуждай нас к худому. Если будешь увиливать, мы сами найдем зерно и возьмем!
Поняв, что хитрость не удалась, Халназар попробовал круто изменить разговор:
— Ты, халиф, не очень-то повышай голос! «Найдем, возьмем!» Ты жив — и я еще не умер. Халназар всe еще Халназар. Не думай, что если ты нацепил себе на плечи эти зеленые подметки, так тебе все дозволено. Знай меру! Не то я с тебя собью спесь и погоны заставлю снять! И сапоги снимешь и сапоги отдашь...
Тут Ашир вырвался на два шага вперед. Пронизывающе глядя из-под козырька кепки горящими, как раскаленные угли, глазами, он крикнул в лицо баю:
— Если ты такой мастер раздевать людей, так раздень сначала меня! Если хочешь отнять последнее, — держи! — И он бросил на голову Халназару свою промасленную тужурку.
Едкий запах мазута ударил в лицо баю. На секунду он растерялся.
— Ах, чтоб тебе!.. — выругался он и ринулся на Ашира.
Ашир наотмашь ударил его, и он повалился на землю. Поднявшись, схватился за палку, но Ашир тут же поймал его за руку и стал выкручивать ее назад, готовясь расправиться в баем за прошлые побои. Халназар завопил не своим голосом:
— Ма-а-вы, э-эй!.. Валлы-ы-ы!..
Вопли бая услышали не только в ряду Халназара, но и Мамедвели-ходжа. В одном белье он выбежал из кибитки, но, увидя, как Ашир с одной стороны и Артык с другой расправляются с Халназаром, бросился наутек.
Из кибиток халназаровского ряда высыпали женщины. Мехинли сначала чуть не задохнулась от испуга, но, поняв, что ей ничто не грозит, не смогла сдержать улыбки. Атайры-гелин хотела броситься на Артыка, но и ей пришла в голову злорадная мысль: «А пусть поубавят ему спеси, может быть поменьше будет рычать!» Садап-бай со слезами на глазах схватила Артыка за руку:
— Сынок! Стыдно бить человека, который тебе в отцы годится! Что вы связались с ним? Войдите лучше в дом, поешьте, выпейте чаю!
Из крайней кибитки с непокрытой головой выбежал и Мавы.
— Э-э-эй! — закричал он еще издали. — Что это вы делаете с моим отцом?
Не успел он, однако, подбежать к Артыку, как Ашир и Черкез схватили его за шиворот и оттащили в сторону. Ашир гневно обрушился на него:
— Ты дурак из дураков! Люди защищают здесь не только себя, но и тебя. А ты кого защищаешь?