Ретроспект: Эхо
Шрифт:
– Было дело – повернулся, удобнее устраиваясь на жесткой броне Доктор – с той поры кены сталкеров бродяг на базу не пускают. Если он ранен, то может еще и доставят, доволокут на себе к КПП, а там уж наша, людская забота.
– А чего они не догнали его и этого самого щенка не отбили?
– Он имел все регрессивные качества слепыша, и все равно был бы отбракован. Видимо кены решили, что одна особь, если и выживет, то, не имея особого разума, за пределами Глуши особой погоды не сделает.
– Жестоко – повернулся Крамарь к Аметисту – что же вы так?
– Ты зрелый, умный, человек, но как бы ты отнесся к тому, если бы твоя жена вдруг родила обезьяну?
Раздался в его голове четкий голос кеноида. Аметист пристально смотрел на путника,
– Погоди, разве не Дуда ментал?
– А почему ты решил, что он только один? Но ты не ответил на вопрос.
– Сложно сказать – задумчиво поскреб щетину Крамарь – это было бы… неприятно, что ли. Ничего ведь с этим не поделаешь – наследственность, но лично я удивляться не стал бы, поскольку теща у меня сущая макака.
Народ на БТРе покатился со смеху, а одного даже пришлось ловить за ремень, что бы он не вывалился в зарасти лопуха.
– Вам виднее, что будет для вас правильным. Полуразумный кен был бы изгоем и отщепенцем…
– Буран не ошибся, поверив в способность людей меняться, и вы тому яркое подтверждение.
Кеноид открыл пасть, показав в улыбке внушительные клыки, и прыгнул на Крамаря.
Крамарь слетел с БТРа в сочную зелень, и в ящик, на котором он только что сидел, с хрустом впилась пуля. Бойцы скатились следом, Аметист сбил с брони растерявшегося Дуду, поднял лобастую голову и выразительно посмотрел в сторону нависающей Развязки. Лесники слаженно кинулись врассыпную, занимая огневые позиции, сливаясь с густой травой. Только теперь путники по достоинству оценили преимущество их застиранных, латанных, сливающихся с зеленью комбинезонов. Засвистели пули, срезая ветки низких приземистых кустов, гулко рвануло, впереди идущий БТР круто развернуло на дороге, он остановился, дымя правым бортом, и дал очередь по серым бетонным коробкам начатого, но так и незавершенного строительства. Люк распахнулся, Коперник перекатился за колесо и скошенный очередью тяжело рухнул в забитую листьями канаву. Лесники поддержали БТРы прицельным огнем, заставляя противника вжаться в бетон. Расцветший наверху огненный бутон прочертил линию над самыми головами лесников и взорвался среди поля, обдав землей, рванув во все стороны брызгами золотистых колосьев.
– Фиге се салют. Это в нашу честь, что ли? – подползая к Крамарю и продирая от земли глаза, выдохнул Ирис.
– Так откуда ж я знаю… - Крамарь прошмыгнул между колесами БТРа, плюхнулся на живот и дал очередь по мелькнувшей среди панелей фигуре. Пули с визгом взрыли землю перед его лицом, и, отпрянув, Крамарь успел заметить направленный в их сторону тупой раструб РПГ. Над дорогой тугой волной пронесся ветер, выбивая оставшиеся после оглушительной стрельбы пробки и сметая в сторону запах пороховой гари. Стрельба утихла так же внезапно, как и началась, с серого шпиля что-то сорвалось вниз, но падающий предмет вдруг завис над самой землей. Грей, отряхиваясь, вылез из канавы и неторопливой трусцой направился к нему. Ирис пробовал было окликнуть кеноида, тревожно поглядывая на замолкшие силуэты стройки, но следом выскочил Аметист, потом поднялся Доктор, смахнул пыль с плаща, с сомнением посмотрел на протянутый лесником автомат и отрицательно покивал головой. Он не спеша подошел к кеноидам, присел, беззвучно засмеялся, а потом махнул рукой, показывая, что опасности нет. Из-за урчащего на холостом ходу БТРа вышел сначала Ирис, а следом за ним потянулись остальные. На земле, застыв словно изваяние, лежал шпик. Крамарь многозначительно хмыкнул - на том не было ни царапины, бойцы не успели пристреляться, и совершенно непонятно как он навернулся вниз, и почему, собственно, еще жив. Путник поднял голову, прикидывая высоту.
– Что тут? – выполз из канавы пошатывающийся и приглаживающий ободранную пулями броню Коперник.
– Шпик - Крамарь приложил руку к глазам, наблюдая, как со стороны блокпоста путников на всех парах летит джип, из которого, перекатываясь, выпрыгивали бойцы и
– Сам вижу что шпик, только чего это его так... стой... а кеноиды где? – майор подозрительным взглядом окинул перепаханную пулями дорогу и погнутый бок дымящегося, но все же выдержавшего удар ракеты БТРа.
– Да кто их знает, только что были здесь, и словно в воздухе растворились – ответил Крамарь, не отводя глаз со стройки.
– Доктор, что с ним? – присев возле шпика и щелкая пальцами перед остекленевшими глазами спросил майор.
– Психоблокада. Тоже, что было с вами на «стой-замри», только в более тяжелом варианте. Ничего, оклемается.
Джип взвизгнул покрышками, из него выпрыгнул Кречет, разглядывая БТРы и лесников, выходящих из зоны обстрела и растянувшейся цепью подошедших впритык к зданиям, готовых открыть ответный огонь:
– Все целы? Нехорошо вышло, не так я себе все это представлял.
– Да ладно, генерал, еще пройдем парадным шагом – Брюс выпрямился, подошел к путнику, мгновение поколебался, а потом все же пожал протянутую руку. Бледный, прозрачный Кипарис подал знак «внимание» и все умолкли. Оглушительная тишина накрыла поле боя, стало слышно, как трещат от жара бока БТРа и выводят свои нехитрые трели сверчки. В метрах десяти зашевелились кусты, и показалась вереница фигур в серых бронежилетах, с заложенными за головы руками, сопровождаемая плотным кольцом кеноидов.
– Мать честная! А это что еще такое? – прошептал Кречет, глядя как шпики вдруг остановились, сбросили оружие в одну кучу и, подняв руки над головой, в один голос, с жутким акцентом завопили – «не стреляйт... Гитлер капут!».
Лобастый Грей подошел к генералу и тяжело, с натугой, произнес:
– Разрешите доложить… товарищ генерал. Отряд кеноидов особого назначения с боевого задания прибыл. На вражеской территории захвачены напавшие на колонну шпики… и приконвоированы для дальнейшего решения людей… Раненых нет, убитых нет… докладывал глава прайда Грей.
– Благодарю за службу… эээ… товарищи кеноиды – сбиваясь, произнес генерал, наблюдая за тем, как шпики сели в плотный кружок и один из них начал наигрывать на губной гармошке до боли узнаваемую мелодию «Oh, du lieber Augustin».
– Ирис, сукин кот… - прошипел за спиной генерала Брюс – ты опять Аргусу не те книжки читал?
– Никак нет, видимо генная память. Вероятно, кены вспомнили, как их далекие предки в войну брали в плен немцев.
Путники, не выдержав заржали, стараясь не смотреть на генерала, а тот нахмурился и вдруг сам захохотал:
– Ладно, шут с ними. Грей, поднимайте этих диких гусей и конвоируйте сзади БТРов. Посадим их на газик, захватите их с собой на Периметр, а дальше пусть особисты решают, что с ними делать.
Генерал обернулся, бросил на бойцов грозный взгляд и вдруг устало улыбнулся:
– С возвращением, ребята! Жаль Марков не дожил, старый плут. Да ладно, все на базу - зарядимся и в путь.
– 08 -
Полина стремительно пробиралась через бурелом поваленных замшелых стволов и Верес, стараясь не отставать, лишь покачал головой. Он безуспешно пытался себе представить, что же творилось там, в находящемся за гранью Севастополе, если даже такая, хрупкая с виду девушка, была вынуждена превратилась в хищника, уверено обходящего многочисленные аномалии и с легкостью пробираясь через заполненные бурлящей «жижей» провалы. Во всем ее облике сквозила гордая, неукротимая красота, и своей грацией она была похожа скорее на пантеру, скользящую под сводами древнего леса по зеленому покрывалу мха, нежели на сталкера-бродягу. Проглотив данные из ПК, Полина вернула его разведчику и устремилась на север. Верес едва поспевал за ее текущим шагом, рана на боку уже не болела, но его шатало от усталости несмотря на действие стимуляторов. В конце концов, всему есть пределы, терпению тоже. Обогнув покрытую наростами грибов сосну, он окликнул Полину и в изнеможении опустился на ствол: