Революционная сага
Шрифт:
— Признаться, я очень далек от народа. Меж тем, в городе и окрестностях ходят нехорошие слухи. Дескать, ведьмы не помогают повитухам, а наводят мор на скот, колдуны сбиваются в банды. Водяным и лешим уже не сидится на болотах. Но мы просвещенные люди и отлично знаем, что никакой нечисти, как то: колдуны, оборотни, вурдалаки, не существует. И думается мне, вам можно поручить миссию, дабы оных действительно не существовало.
Теперь понимание на лице Рихарад стало откровенным. Еще вчера ему попалась сиреневая листовка, отпечатанная на гектографе. Такой полиграфией ранее пользовались революционеры., Всего-то что и надо — желатин, глицерин, вода да емкость под формат листа. Дешево и сердито.
Но в отличие от революционной пропаганды, коя обычно конкретики не содержала, листовка была заполнена вполне четкими объявлениями.
Впрочем, от этой конкретики объявления не становились менее странными.
Одно, к примеру, гласило:
"…
Продам: чудотворные иконы с инструкцией по использованию. Установка, гарантия.
…"
Или вот обновленческая церковь "Новейший завет" звало народ на то, что у них именовалось богослужениями. Объявление среди прочего гласило:
"…
Мы работам до последнего посетителя!
Мы молимся до последнего грешника!
…"
Очевидно, вспоминая листок, Рихард задумался слишком надолго, поэтому хозяин кабинета спросил:
— Вам не нравится работа?
— Нет, отчего же… Просто не знаю, с какой стороны подступиться к этому вопросу. Желаете, чтоб я начал отлавливать бабок наводящих порчу? Или может… Даже не знаю — нету никаких предположений!
— Хотите особые приметы? — полулыбнулся хозяин.
— Ну да. Жить без особых примет скучно…
Конец смутной армии
Дорога шла между холмов, а за ними делала поворот.
Как раз из-за поворота навстречу костылевскому эскадрону выступал полубатальон…
Лехто попытался подобрать надлежащее слово для тех, кто двигался им навстречу, но не смог.
На них двигались непонятно кто. И был их не полубатальон, а более. В обман вводил малый рост некоторых участников.
Так, скажем, впереди двигались существа ростом не более локтя, сотканные, казалось, из сумерек. За ними прыгали жабы размером с небольшого бычка. Шагал будто рыцарь в полных латах. Рядом с ним шли мертвые солдаты. Лехто отметил: это были настоящие качественные живые мертвецы.
Явно смерть встретила их давно: это было заметно по превратившейся в лохмотья форме, по оружию вида довольно ржавого.
Меж тем, эти мертвецы были не четой колдовству Лехто: оживленному Озимову или тому гробовщику из сожженной деревни. И тот и другой были отуплены смертью, рассыпались на ходу. А эти солдаты, похоже, обладали сносными реакциями.
Скрепя ветвями-суставами шли лешаки, рядом с ними, расплескивая воду — водяные. Да что там: имелось даже двое полупрозрачных ледяных, существ сложенных из живого льда. Якобы, такой лед появлялся вследствие замерзания живой воды. Но Лехто никогда не видел ледяных ранее. Да и слышал о них крайне мало. А то, что слышал, частично оказалось ложью. Так говорили, что ледяные живут только на севере и появляются лишь в жуткие морозы, когда плевок на лету превращается в сосульку.
С утра было прохладно, и у некоторых шел пар изо рта… Но не появилось даже корочки льда на лужах… А, меж тем, ледяные тут…
Сотня и батальон сближались. Не было сомнений ни в намерениях, ни в политических пристрастиях нежити руки мертвецов сжимали винтовки. Над смутным войском висела красная хоругвь. Висела, а не развевалась она, вероятно, из-за метода покраски. Что-то красное капало с ткани.
— Что это такое? — удивился Костылев. — Это что, комуняцкий паноптикум на марше?
— Заворачивай сотню. — прошипел колдун. — Уходим отсюда… Быстро!!!
Но Костылев уже жил грядущим боем, раздавая команды.
Да, в общем, солдаты и без того знали что делать.
Тачанки и правда развернули. Кавалерия оставила дорогу — освободила директрису пулеметчикам. Сама же пошла лавой слева и справа прямо по полю.
Метрвецы-солдаты вскинули винтовки, дали залп. Вернее попытались. Пребывание в сыром лесу не пошло на пользу ни механике винтовок, ни патронам. Многие винтовки вовсе не выстрелили. Редко какая пальнула во второй раз. Никто не выстрелил в третий раз.
Зато ровно заработали пулеметы.
Вдребезги разлетелся один водяной, лопнула, нашпигованная пулями двугорбая жаба.
Ну а дальше пулеметчики огонь прекратили: лава вошла в боевое соприкосновение со смутной армией. Та действовала крайне непрофессионально: сбилась в кучу…
Но оказалось, что сабля — не совсем то оружие, что годится против нечисти. Шашки рубили мелкие сучки и куски коры у леших, но особого вреда им не причиняли — в самом деле, попробуй срубить дерево саблей, тем более если то начнет обороняться.
Свистел меч, скрипели латы ходячих доспехов.
Мертвецы солдаты дрались спокойно, не боясь умереть.
…Умереть, умереть, умереть…
Умирали солдаты костылевской сотни.
Лошади плохо чувствовали себя рядом с нечистью, не слушались команд, становились на дыбы, норовили сбросить седока.
Всадников стаскивали сучьями из седел.
Жабы плевались какой-то слизью. Целили все больше в глаза. Может, слизь и не была ядовитой, но здоровья тоже не добавляла.
— Ну сделай… Сделай что-то! — теребил Костылев Лехто за рукав пиджака. — Ты же можешь!..
Сотня таяла. Кажется, люди были в меньшинстве.