Революция и Гражданская война в России 1917—1922
Шрифт:
Ленин ошибался здесь, конечно, и насчет «нескольких месяцев» и насчет продуктообмена. Но и в марте и в апреле 1918 года Ленин, к сожалению, продолжал развивать и свою ошибочную концепцию прямого продуктообмена между городом и деревней, и свой совершенно нереальный план всеобщего кооперирования населения страны, согласно которому все жители определенного района входили в кооператив, сдающий в руки государства произведенную членами кооператива продукцию и получающий от государства определенное количество потребительских благ – для членов кооператива.
В данном случае позиция Ленина была близка к позиции многих левых коммунистов, которые весной 1918 года требовали отмены денег и считали поэтому благом быстро растущую инфляцию, которая в конце концов и должна будет привести страну к товарообмену без денег. И Наркомат финансов и Государственный банк решительно выступали тогда против позиции левых коммунистов. Эти организации были всерьез озабочены расстройством финансовой системы страны.
171
Протоколы заседаний ВЦИК: IV созыв. 1918. С. 112, 123.
Возражая левым, В. И. Ленин все же очень неопределенно высказывался по поводу торговли и денег, а некоторые из его мыслей мало отличались от утверждений левых. В «Черновом наброске проекта программы» в марте 1918 года Ленин писал: «Сначала государственная монополия “торговли”, затем замена полная и окончательная “торговли” – планомерно организованным распределением… Не отменяя временно денег и не запрещая отдельных сделок купли-продажи отдельными семьями, мы должны сделать обязательным по закону проведение таких сделок через потребительски-производственные коммуны» [172] .
172
Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 74.
Позднее Ленин сам признал эти тезисы 1918 года ошибкой партии и своей собственной. Так, осенью 1921 года он писал: «Тогда (то есть в начале 1918 года) предполагалось осуществление непосредственного перехода к социализму без предварительного периода, приспособляющего старую экономику к экономике социалистической. Мы предполагали, что, создав государственное производство и государственное распределение, мы этим самым непосредственно вступили в другую, по сравнений с предыдущей, экономическую систему производства и распределения. При оценке возможного развития мы исходили большей частью из предположений о непосредственном переходе к социалистическому строительству» [173] .
173
Ленин В. И. ПСС. Т. 44. С. 197, 199.
К сожалению, в большинстве современных работ, посвященных экономическим взглядам Ленина, игнорируется сложная история становления этих взглядов. Излагая взгляды и концепции Ленина в 1921–1922 годах, многие авторы воздерживаются от анализа ошибочных представлений и концепций Ленина в 1917–1918 гг. Так, например, в 1917 году Ленин писал, что в России нужно создать такой порядок, при котором «все граждане… работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну. Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы» [174] . К 1921 году Ленин избавился от таких упрощений.
174
Ленин В. И. ПСС. Т. ЗЗ. С. 101–102.
Ошибочные теоретические установки нередко вели и к ошибкам в политике партии. Я писал выше, что мысль о прямом продуктообмене между городом и деревней зародилась у Ленина еще до революции. Этот вопрос ставился и в январе 1918 года, например, на Первом Всероссийском продовольственном съезде. В феврале все внимание советского правительства было отвлечено германским наступлением. Но уже в марте Наркомат продовольствия докладывал СНК, что только снабжение деревни тем, что она требует, то есть предметами первой необходимости, может «вызвать на свет» спрятанный хлеб. В докладе поэтому предлагалось организовать товарообмен в государственном масштабе, причем частично плата за хлеб должна производиться товарами, частично деньгами [175] .
175
Известия Народного комиссариата по продовольствию. М., 1918. № 1. С. 9.
26 марта 1918 года СНК издал декрет «О товарообмене для усиления хлебных заготовок» [176] . В пункте 2 этого декрета говорилось: «Для продовольственного товарообмена используется определенная в параграфе 3 часть следующих товаров: ткани, нитки, галантерея, кожа, шерстяные изделия, обувь, галоши, спички, мыло, свечи, керосин, сортовое железо, стекло и т. д.». (Общий список товаров, в которых нуждалась деревня, был очень велик.) Далее в декрете указывалось, что все предприятия, артели, ремесленные мастерские, занятые изготовлением этих товаров, должны по определенному плану и по твердым ценам передать их Наркомату продовольствия, который должен в свою очередь издать инструкцию о порядках и нормах выдачи этих товаров в обмен на хлеб и другие продовольственные товары, заготовляемые по государственному плану.
176
Декреты Советской власти. Т. 2. М., 1959. С. 29.
Систему продуктообмена намечалось построить таким образом, чтобы каждое село, деревня, кооператив, товарищество (но не отдельные крестьяне) получали от Наркомпрода необходимые им промышленные товары пропорционально количеству сданного ими хлеба и других сельхозпродуктов. «Отоваривалась», однако, лишь часть хлеба. Значительная часть хлеба и других сельхозпродуктов должна была сдаваться за деньги или за особые «зачетные квитанции», по которым впоследствии Наркомпрод обещал выдать нужное число денег или товаров. Поначалу руководители Наркомата продовольствия были полны самых радужных надежд. По разным подсчетам, дефицит в районах, потребляющих хлеб, исчислялся в 150–180 миллионов пудов, тогда как в хлебопроизводящих губерниях, по тем же подсчетам, скопились излишки в 600–700 миллионов пудов.
Однако дело с продуктообменом с самого начала пошло крайне туго. Во-первых, в стране было еще слишком мало нужных деревне промышленных товаров. Наркомпрод сумел к апрелю 1918 года создать «обменный фонд», в котором имелось около 400 миллионов метров мануфактуры, 2 миллиона пар галош, 200 тысяч пар обуви, 17 миллионов пудов сахару, а также керосин, спички, железные изделия, сельскохозяйственный инвентарь. Но все эти собранные наркоматом товары только на 10–15 процентов покрывали самые неотложные нужды деревни. К тому же не было возможности быстро наладить производство всех нужных деревне товаров. Крупные заводы, ранее работавшие на оборону, нуждались в перестройке. Конечно, в стране тогда имелось множество мелких предприятий, мастерских, отдельных кустарей и ремесленников. Этот слой мелкой буржуазии в массе своей поддержал Октябрьскую революцию, и он был важным потенциальным резервом для расширения социальной базы диктатуры пролетариата. По подсчетам экономистов, в 1918 году в городах России имелось около 350 тысяч кустарных заведений, в которых работало более 1200 тысяч человек [177] .
177
Куперман О. Социально-экономические формы промышленности в СССР. М.; Л., 1929. С. 97.
Однако кустари и ремесленники без всякого энтузиазма откликнулись на декрет от 26 марта. Из-за быстрого обесценения бумажных денег все так называемые твердые цены оказывались фикцией. Сдавать свою продукцию за бесценок никто не хотел. Поэтому большинство кустарей и ремесленников, обходя декрет, находили возможность сбывать свою продукцию по ценам вольного рынка. Они смогли наладить свои более выгодные пути товарообмена с деревней.
Но так или иначе, Наркомпрод предпринял попытку начать свой продуктообмен с деревней. Обменный фонд, который по «твердым» ценам 1918 года составлял около одного миллиарда рублей, направлялся в деревню главным образом по железной дороге. Всего, по некоторым не слишком точным подсчетам, весной 1918 года было отправлено в деревню около 40 тысяч вагонов разных товаров. Предполагалось вначале за счет подобного обмена получить не менее 120 миллионов пудов зерна. Однако дело сразу же пошло плохо. Во-первых, крайне слабы были еще органы Наркомпрода на местах. Нередкими были случаи, когда вагоны с промышленными товарами подолгу стояли на станциях неразгруженными. Но главной причиной неудачного хода дел было отрицательное отношение к подобному обмену самих крестьян. В связи с острым дефицитом и даже голодом рыночные цены на продовольствие росли гораздо более быстрыми темпами, чем цены на промышленные товары. Не считаясь с этой тенденцией, Наркомпрод, напротив, установил очень высокие твердые цены на промышленные товары и весьма низкие твердые цены на зерно и другие продовольственные товары. Пуд хлеба по твердым ценам равнялся одной подкове или полуаршину ситца или 200 граммам гвоздей. Твердые цены на зерно были не только в десятки раз ниже рыночных цен, но они были ниже себестоимости продовольственных товаров [178] .
178
История социалистической экономики в СССР. М., 1976. Т. 1. С. 203.