Революция и Гражданская война в России 1917—1922
Шрифт:
В этом же документе были слова о принятии «самых решительных и драконовских мер по поднятию дисциплины и самодисциплины рабочих и крестьян», а также слова о «безусловной и немедленной централизации» [184] .
Подобного рода программа для условий весны 1918 года была нереальной и ошибочной в своей основе. В 1918 году не было условий и необходимости проводить «до конца национализацию производства и обмена». Ошибочным было и требование о «принудительном кооперировании всего населения в потребительские общества». Слова о «драконовских мерах по поднятию дисциплины и самодисциплины» расходились с программными требованиями большевиков о сознательной дисциплине. Хотя процитированный мною документ и не был опубликован, он нашел свое отражение в ряде мероприятий, имевших тяжелые последствия для советской власти.
184
Ленин В. И. ПСС. Т. 36. С. 217–218.
2. Отход масс от большевиков. Усиление мер насилия и террора. Продовольственная диктатура
Октябрьская революция опиралась на политическую армию, отнюдь не составлявшую большинства населения страны. Большевики никогда не скрывали этого обстоятельства, но, напротив, обосновывали и оправдывали его. Ленин не раз говорил, что для победы социалистической революции большевикам не следует ждать «арифметического» большинства населения. Такая победа возможна, и было бы преступно ее упустить, когда за большевиками будет идти устойчивое и активное меньшинство, например рабочий класс Петрограда, Москвы и других крупных промышленных центров, солдаты столичных гарнизонов и ближайших к столице фронтов, моряки Балтийского флота. Да, конечно, большевики стремились получить поддержку большинства населения страны. Но они были уверены, что после того как партия возьмет в свои руки государственную власть и проведет в жизнь программу революционных реформ, передав крестьянам помещичью землю, рабочим – фабрики и заводы и обеспечит мир, после этого большевики получат поддержку не только рабочих, но и большинства крестьян и таким образом укрепят диктатуру пролетариата.
Хотя и не совсем «по плану», но в целом до весны 1918 года события в России развивались именно по такой схеме. Осенью и зимой 1917/18 года страна была еще вся в движении, политические настроения массы, приливы и отливы ее доверия и недоверия – все это менялось достаточно быстро. Не прошло еще время манифестаций и митингов. К тому же и после закрытия нескольких кадетско-монархических газет газеты других партий и фракций выходили без больших помех, информируя жадное до новостей население о событиях в стране и в мире. Все это вместе давало достаточно чуткий барометр политических настроений, а он показывал в те месяцы как рост симпатий к большевикам в первые десять недель после Октября, так и падение их популярности весной 1918 года.
Это падение популярности большевиков признавал позднее и Ленин. Имея в виду громадное большинство мелкобуржуазного населения страны, от настроения которого зависела судьба революции в России, Ленин писал: «Сначала за большевиков, когда они дали землю и демобилизованные солдаты принесли весть о мире. Потом против большевиков, когда они в интересах интернационального развития революции и сохранения ее очагов в России пошли на Брестский мир, “оскорбив” самые глубокие мелкобуржуазные чувства – “патриотические”. Диктатура пролетариата не понравилась крестьянам особенно там, где больше всего излишков хлеба, когда большевики показали, что будут строго и властно добиваться передачи этих излишков государству по твердым ценам» [185] .
185
Ленин В. И. ПСС. Т. 40. С. 16–17.
Надо сказать, что, несмотря на многие ошибки большевиков, ни главные буржуазные партии, ни тем более монархисты не смогли извлечь из этих ошибок сколько-нибудь ощутимую выгоду. Позиции правых партий усилились весной 1918 года главным образом в казачьих районах, где до 1917 года никакие левые партии не имели влияния. Поэтому ошибками первых органов советской власти на Дону и Кубани воспользовались именно правые партии – кадеты и монархисты. Уже в мае 1918 года вся почти Донская область оказалась, не без поддержки германских войск, под властью генерала П. Краснова, на Дону и на Кубани формировалась Добровольческая армия, основу которой составляло офицерство. В полную силу эти отряды и армии заявили о себе к концу 1918 года, после военного переворота в Омске и прихода к власти в Сибири адмирала А. Колчака. Пока же, в мае и июне 1918 года, просчеты и ошибки большевиков давали новые политические шансы для таких партий, как меньшевики и эсеры.
Об эсерах, впрочем, уже нельзя было говорить как о единой партии: эта партия раскололась на левых и правых эсеров. Положение правых эсеров было таково, что во многих губерниях в их организациях почти не осталось рядовых членов. В уездах, где еще год назад имелись большие по тем временам организации правых эсеров, после разгона Учредительного собрания сохранились порой лишь небольшие группы в 10 или 20 человек. Правым эсерам приходилось прекращать издание своих газет и свертывать свою активную деятельность.
Усилился разброд и среди меньшевиков, после Октября небольшое правое крыло этой партии во главе с А. Потресовым настаивало на проведении вооруженной борьбы с большевиками. «Неосновательна надежда, что большевиков можно причесать, – заявлял А. Потресов. – Большевизм тем и характерен, что он никогда не позволял себя причесывать. Он непоколебим. Его можно сломить, но согнуть нельзя. А чтобы сгибать могли мы – это смешно» [186] . Еще осенью 1917 года партия меньшевиков была почти стерта с политической арены России. На выборах в Учредительное собрание меньшевики получили менее 2 процентов голосов.
186
Рубан Н. В. Октябрьская революция и крах меньшевизма. М., 1972. С. 355.
Однако с весны 1918 года положение меньшевиков начало меняться. С усилением голода и ухудшением общего экономического положения в стране часть рабочих, в том числе и в Петрограде, стала снова прислушиваться к голосам меньшевиков. Вместе с эсерами они выдвинули идею Всероссийского рабочего съезда, который можно было бы противопоставить Советам.
И в центре и в регионах активнее стали вести себя правые эсеры. С 7 по 14 мая 1918 года в Москве проходил 8-й совет партии правых эсеров. После ожесточенных прений этот совет провозгласил основной линией партии подготовку вооруженного восстания против большевиков и их СНК и образование демократического правительства, избранного Учредительным собранием. Эсеровский совет высказался за продолжение войны с Германией и восстановление коалиции с Антантой.
Наиболее важной для судеб страны в те месяцы была позиция левых эсеров, так как именно за этой партией шли тогда большие массы крестьянства и городской мелкой буржуазии. Эта партия после Бреста вышла из состава СНК, но ее представители продолжали работать в ряде органов СНК и ВЦИК, даже в ВЧК, а также среди командного состава молодой Красной армии.
Заявляли о себе и анархисты. Они также усилили весной 1918 года свою агитацию. Их главным требованием в это время был призыв передать свою власть в стране профессиональным союзам и считать именно Всероссийский совет профессиональных союзов высшим органом власти в РСФСР.
Отход масс от большевиков отразился на составе IV и V Всероссийских съездов Советов, где количество большевиков уменьшалось, а левых эсеров увеличивалось. Но еще более показательными были выборы в уездные Советы. Вот сведения о партийном составе ста уездных Советов, избранных в апреле – августе 1918 года, в сравнении с составом тех же Советов на 14 марта 1918 года [187] .
Можно предположить, что в более отдаленных уездах падение авторитета большевиков было более заметным, чем в центральных областях. Надо также учесть, что сам характер выборов в Советы (эти выборы не были равными) и тот факт, что большевики были все еще правящей партией, также повлиял на результаты выборов. Однако политическая тенденция была очевидна.
187
Спирин А. М. Классы и партии в Гражданской войне в России. М., 1968. С. 174.