Рэймидж и барабанный бой
Шрифт:
Потом Рэймидж посмотрел на испанские корабли, на «Капитана», на британскую линию и на свои схемы в блокноте и внезапно понял, что его план не только бесполезен, но и абсурден. Несмотря на то, что он только что сказал Саутвику, он знал, что, даже если «Кэтлин» действительно удастся задержать испанский авангард в течение пятнадцати или двадцати минут, вероятность, что «Капитан» догонит их, ничтожно мала. Но, что еще более важно, даже если он сделает это, он не будет в состоянии помешать всем этим кораблям: у каждого из них более мощный бортовой залп, все они будут обстреливать его снова и снова прежде, чем он сам сможет дать по ним залп. И он понимал, что даже
Как только он решил продолжить, он рассердился на себя за эти бесконечные колебания между страхом и спокойствием, уверенностью и неуверенностью. И еще он думал о том, что хотя у коммодора, возможно, тоже были подобные сомнения (хотя едва ли подобные страхи) он, однако, оставил линию и собирается попытаться, и только это имеет значение. Если «Кэтлин» даст ему дополнительные пятнадцать или двадцать минут, они могут составить всю разницу между полным провалом и частичным успехом…
И он должен положить конец работе мысли и фантазии: «Сан Николас» приближается быстро, и у него нет права на ошибку. У Эдвардса уже готовы жаровни, все четыре ноги каждой из них привязаны, чтобы противостоять качке, и они полны старой стружки, обрубков дерева, политых смолой, и несколько клочков бумаги лежат рядом для разжигания.
Дюжина Рэймиджа вооружилась до зубов. У Джексона в руке была абордажная сабля, а за пояс заткнут мясницкий топор — по-видимому, заимствованный или украденный у помощника повара. Стаффорд обрезал древко абордажной пики, так что у него был в действительности кинжал с трехсторонним лезвием на трехфутовой рукоятке, и он тренировался размахивать абордажной саблей правой рукой и делать выпады пикой — левой. Он постиг старинный main-gauche [13] , понял Рэймидж, не видя ни разу рыцарского поединка. Макстон, цветной моряк, имел по абордажной сабле в каждой руке и рубил воображаемого врага с такой быстротой, что Саутвик прокомментировал Рэймиджу:
13
Левой рукой; левша. В данном случае техника боя левой рукой. (фр.)
— Он может разрубить человека на четыре части прежде, чем кто-то заметит его движение.
— Он родился с мачете в руке, — ответил Рэймидж, вспомнив слова Макстона в Картахене. — Он учился махать саблей, пока рубил сахарный тростник.
Тем не менее «Сан Николас» надвигался. Чем ближе он подходил, тем менее изящным казался: форштевень не мог скрыть закругленных очертаний носа, разрезаемые им волны были не белыми перьями, а массой воды, сталкиваемой с пути грубой силой тяжелого корпуса. Паруса больше не выглядели приятно выпуклыми, но слишком натянутыми, слишком заплатанными и плохо установленными. То, что издали виделось красивой леди, вблизи оказалось потасканной портовой шлюхой.
Однако потасканной или нет, но нельзя было усомниться, что у шлюхи есть зубы: дула пушек «Сан Николаса», как дюжины черных пальцев, торчали из портов. Через несколько минут
Стаффорд дразнил Фуллер снова:
— Что ты собираешься делать с этой пикой? — спрашивал он. — Возьми удочку и большой крючок, приятель: тебе не надо драться. Просто забрось свой крючок, чтобы зацепить их за штаны!
Фуллер проворчал, продолжая укорачивать древко пики:
— Рыбы могли бы преподать тебе пару уроков.
— Ну да! Мозговитые твари эти рыбы. Такие мозговитые, что хватают твой крючок. Для этого надо много мозгов.
— У трески в голове больше мозгов, чем во всем твоем теле, чертов взломщик!
— Кончайте там! — прервал их Саутвик. — Оставьте это для донов.
Он подошел к Рэймиджу со своим мечом.
— Возможно, вы захотите воспользоваться им, сэр. Он неплохо мне послужил.
Меч был огромный. Рэймидж мог представить себе бородатого викинга, размахивающего этим мечом двумя руками после того, как выпрыгнул на берег из своего драккара. Но когда он вытащил его из ножен, он понял, что меч отлично уравновешен.
— Я принимаю его, мистер Саутвик, — сказал он, — и надеюсь, что найду ему хорошее применение.
Штурман поклонился и перебросил перевязь через плечо и голову Рэймиджа.
«Сан Николас» подошел еще ближе, и Рэймидж отметил с удовольствием, что остальная часть авангарда инстинктивно жмется к его корме. Они ведут себя как стадо коров, жмущихся к своему вожаку, когда их загоняют в ворота, и тем усиливающих беспорядок.
— Бросьте лаг, пожалуйста, мистер Саутвик. Джексон, передай мне пистолеты. Старшина-рулевой, какой курс?
Рэймидж хотел знать точный курс «Кэтлин» и ее скорость и, после того, как посмотрел на «Капитана», глянул на свою схему. Саутвик встал около него, изучил карандашный набросок и покачал головой:
— Коммодор не сможет сделать это.
Рэймидж пожал плечами снова и указал на британскую линию. «Превосходный» уже оставил строй и следовал за «Капитаном».
— Возможно, и нет. Но мы, кажется, забыли про впередсмотрящих, мистер Саутвик. Я надеюсь, что мы не пропустили сигналов?
— Немного трудно понять, куда смотреть, — сказал Саутвик недовольно. — Слишком много всего происходит!
— Вы просто должны смотреть; я сам буду думать и планировать! — вспыхнул Рэймидж.
— Простите, сэр.
— Вы тоже простите, — сказал Рэймидж поспешно. — Мы все немного на нервах. Ну, я должен сказать несколько слов экипажу судна: времени остается мало. Соберите их на корме, мистер Саутвик.
Глава двадцать первая
Балансируя на карронаде, пока матросы собирались вокруг него, Рэймидж задавался вопросом, как много отразилось на его лице в прошедшие полчаса. Заметно ли было, как небольшое сомнение росло, пока не обратилось в парализующий страх? Или до сих на лице отражается горячечное возбуждение, охватившее его как опьянение?
Он был окружен морем нетерпеливых, взволнованных и небритых лиц: матросы были раздеты до пояса, и у большинства из них головы были обвязаны тряпками, чтобы пот не заливал глаза. Они выглядели крепкими — почти дикими — нетерпеливыми и уверенными. И они стояли молча. Слышен был только случайный скрип румпеля и всплески воды под транцем, когда куттер слегка клевал носом. Несколько беспокойных чаек кричали за кормой, как будто пытаясь привлечь внимание помощника кока и намекнуть ему, что самое время вылить за борт помои.