Рейс в одну сторону
Шрифт:
Королев, обернувшись, ответил:
– Нет, спасибо, я разберусь.
Охранник, однако, не спешил переводить свой взгляд на какой-нибудь другой объект для созерцания, а продолжал упрямо смотреть на Королева, будто сделал для себя уже какие-то выводы, и теперь будет действовать, согласно внутреннему распорядку.
– А если еще раз подумать?
– вновь обратился он к Петровичу.
Было похоже на угрозу, и Королев, чувствуя, что этот
От пришедшей внезапно скуки, в голове Петровича неожиданно возникло одна мысль. Он никак не мог вспомнить, что хотя бы раз видел инвалида в комнате отдыха, если тот, конечно, не работал в другую смену. А может быть, он работает в другой части острова? Или... Или, что? Ни к какому выводу Королев так и не пришел, но вопрос остался неразрешенным. А у него всегда так: если он что-то для себя до конца не проясняет, значит дело стоит того, чтобы им заняться, ну, или хотя бы, не забывать об этой, якобы, мелочи. Однако, Петрович, все-таки о ней благополучно забыл, когда увидел в дальнем конце коридора гигантскую фигуру того, кто жутко напоминал Королеву микробиолога Люттэ. Тот шел неспеша, вразвалку. Королев, по-прежнему сидя на полу, помахал ему рукой - Люттэ не ответил: видимо был занят своими мыслями. Петрович не стал больше предпринимать попыток обратить на себя внимания и стал спокойно дожидаться прихода здоровяка.
Тот шел довольно долго. Петровичу показалось, что он вообще не торопится дойти до комнаты. Всё это напоминало дурной сон, в котором был, собственно, не тот самый здоровяк, а его призрак. Королев зажмурил глаза и "подержал" их в таком состоянии минуту, как давно ему советовал психолог на его предприятии, когда он в молодости стоял у станка. Тогда психолог говорил, что зажмурив глаза, в мозгу происходят своеобразные реакции, которые способствуют его "пробуждению", если вдруг произошел какой-то легкий сбой, или посетили странные галлюцинации, не испытываемые раньше человеком. Петрович подождал, на всякий случай, еще одну, дополнительную, минуту и открыл глаза: никакого Люттэ в коридоре не было! Вот это сюрприз от собственной головы! Петрович не на шутку испугался. Всё тело вмиг покрылось испариной, и он подумал, что неплохо бы сейчас обратиться к Маргарите Кондрашкиной: пусть она и подвергла его странному осмотру, но она, всё же, врач, который может дать ценный совет по этому инциденту. Черт возьми, что же с ним все-таки происходит?
Позади него щелкнул замок. Дверь открылась и несколько человек вышли из комнаты отдыха. Королев поднялся на затекшие, от неудобного сидения, ноги, и вошел в комнату. Он бросился на ждущую его целый день кровать, и провалился в бездонную тьму.
Глава 28
– Кого ты там увидел?
– переспросил Трясогузов.
–
Трясогузов пожевал в раздумье губы и сказал:
– Ты знаешь, обычно после любого переезда, у человека в мозгу...
– Заткнись, Альфи, без тебя тошно, - сказал Штукк.
– Понял тебя, брателло - затухаю, - ответил толстяк.
– А без меня и впрямь иногда тошно бывает, правда?
Штукк ничего не ответил. Он достал из своего чемодана маленький фальшивый сейф со встроенной, в одном из его металлических углов, миниатюрной видеокамерой, и положил его в тумбочку, где уже лежала часть его личных вещей.
Трясогузов, отметив про себя эти мелочи, вновь вернулся к загадочному кубику. Он, как ребенок, увлекшийся своей игрушкой, никак не мог поверить в то, что сейчас перед ним предстало. Как только он вновь подбросил кубик, тот также, как до разговора с Ральфом, завис на короткое время под потолком, едва не касаясь кондиционера. Это было ему уже знакомо. Но потом началось что-то, действительно, из ряда вон выходящее. Кубик, повисев в воздухе, вдруг поплыл в сторону от Трясогузова и оказался в руке какого-то товарища, которого Альфред уже где-то видел. Он напряг память, на минуту забыв о кубике. Где он мог встречать это лицо: на корабле, на Пику, или же здесь, на берегу "Цитрона"? Нет, определенно, он видел его очень давно, и, может быть, даже не на архипелаге. Но то, что лицо человека, державшего в руке его кубик, было Альфреду знакомо, в этом не было никаких сомнений.
Тут его внимание вновь вернулось к кубику.
– Как вам это удалось?
– крикнул через всю комнату Трясогузов. Незнакомец приложил указательный палец к губам, хотя все, кто находился сейчас в комнате, прекрасно видели весь это эпизод из жизни загадочного предмета.
– Потом как-нибудь расскажу. А теперь идите в столовую - ужин стынет.
– А как же поспать?
– спросил его Трясогузов, улыбаясь так, будто с ним затеяли какую-то забавную игру и он с удовольствием принимает ее не озвученные правила - лишь бы весело было, и без вреда для окружающей среды.
– Спать будете после еды - качественный сон зависит от вовремя принятой пищи, - сказал незнакомец.
– Первый раз о таком слышу, - ответил Трясогузов, явно не понимая, почему ему нельзя прилечь хотя бы на часок.
Ральф подошел к нему и, похлопав по плечу, сказал:
– Давай, Альфи, не спорь: видишь, люди тоже собираются идти. Не надо нам отделяться от коллектива на первых порах, а то, знаешь, как бывает с незнакомыми людьми?
– Ну и как же?
– Очень просто - не примут и всё. Будешь изгоем на всю оставшуюся жизнь: нужно людям сразу понравиться, иначе будет поздно.
– Вот только не надо всякой ерунды говорить!
– вскипел Трясогузов.
– Если уж ты не понравишься людям, то ничто здесь не поможет. А знаешь почему? Человеческое нутро очень чувствительно к чужакам вроде нас. И если они нам сразу же выкажут свои симпатии, то так оно и будет, пока сами всё не испортим.