Режиссер
Шрифт:
Актеры обсуждают затянувшийся день.
— Я уже был готов плюнуть в оба ботинка, — говорит Гуннар.
Макс и Улла перестают смеяться, когда Ингмар проливает кофе себе на колени.
— Забавно, — бормочет он, глядя, как чашка выскальзывает из его рук и, стукнувшись о бедро, с дребезгом падает на ковер.
Ингмар поднимается и, споткнувшись, выходит из библиотеки. Стеклянная дверь закрывается.
Он заходит в свой номер, затворяет дверь и запирает ее на замок. Дергает ручку, затем притаскивает два кресла и подпирает дверь
Он садится за письменный стол и, закрыв глаза, слушает длинные гудки. Когда мать подходит к телефону, он порывается бросить трубку, но вместо этого просит ее подозвать отца.
— Ты что-то хотел? — спрашивает мать. — Дело в том, что он…
— Да, хотел.
— Он сейчас отдыхает в шезлонге.
— Опять что-то с мочевым пузырем?
— Боль почти не прекращается, — отвечает мать. — Врачи говорят, нужна операция.
— Серьезно? — тихо спрашивает Ингмар и замолкает.
Кто-то медленно проходит по коридору и останавливается возле его двери.
— Ты не мог бы позвонить завтра?
Маленькие снежинки кружатся в полосе света, льющейся из окна. За дверью слышатся другие шаги, чуть легче, чем предыдущие. Этот человек также останавливается за дверью.
— Ингмар?
— Да, — отвечает он. Ослабляя ремни протеза, он расшнуровывает ботинок, снимает носок, смотрит на подошву ноги и видит, что на пластмассе крошечными буквами выгравировано: «"Ossur АВ, H"olzernes Bein*®» [37] , — он все равно не увидит фильма «Причастие», — «Deutsches Eizeugnis 1945 [38] ».
37
АО «Эссур», Деревянная нога (нем.).
38
Сделано в Германии (нем.).
9
— Ты не станешь… ты не можешь вот так просто меня оттолкнуть. Не верю, что ты настолько жесток.
Она плачет, раскрыв рот, и немного погодя Ингмар благодарит за сыгранную сцену.
Вытирая со щек слезы и сморкаясь, она говорит, что забыла про паузу.
— Ничего страшного, — утешает Ингмар. — Получилось прекрасно, но я хочу, чтобы мы попробовали еще раз — вместе с Гуннаром.
Ингмар вертит глобус, ковыряет шов на карте, который немного треснул возле Северного полюса.
— Можно попробовать, — тихо отвечает она.
— Я только подумал, что тебе не стоит забывать того, с кем играешь.
Она кивает.
— Никто не знает, куда делся Гуннар?
— Нет.
— Он наверху, отдыхает, — говорит Бриан.
— Твою мать, — шепчет Ингмар, когда кусок карты отклеивается от глобуса.
Гуннар входит в школьный зал, втянув голову в плечи и держа в руке носовой платок.
— Как себя чувствуешь?
— Пошел немного отдохнуть.
— Ингрид
— Конечно. Только я не уверен, что в состоянии сыграть свои эпизоды.
— Попробуй.
— Только бы голос не пропал, — отвечает Гуннар, неуверенно показывая на шею.
— Да, — говорит Ингмар, стараясь, чтобы его слова не прозвучали резко, — я понимаю, что ты беспокоишься за свое горло, но…
Гуннар садится на стул напротив Ингрид.
— Ты можешь сидеть вон там, — говорит Ингмар, думая о том, с какой легкостью она ускользает взглядом от камеры.
После съемок Ингрид вытирает со щек слезы, сморкается и расстилает на полу между органом и кафедрой овчинный тулуп — прямо среди проводов, штативов и ящиков с лампами.
Она ложится на него и закрывает глаза.
Оланд и К. А. стоят у нее в ногах, пытаясь приклеить к глобусу отставший кусок карты.
Леннарт Нильссон фотографирует, взобравшись на школьную парту.
Берта помогает Гуннару одеться, закрепляет на шее желтоватый крахмальный воротничок.
— У тебя температура?
— Наверное, да, — говорит он себе под нос.
— Может, стоит уложить тебя в кровать, — говорит Ингмар. — Понимаешь, у нас нет средств, чтобы так долго здесь оставаться.
— Да и погода какая стоит, — добавляет Свен. — Иначе придется использовать реквизит.
Холодный воздух окутывает Ингмара, стоящего на летней веранде. Он наблюдает сквозь плотный туман за двумя мужчинами в серых комбинезонах. Те пытаются приладить новые ветки к дереву, посаженному на площадке после того, как срубили рябину.
Из передней у него за спиной доносятся голоса электрика и плотника, они обсуждают начальство и сравнивают командировочные. Голоса у них довольно странные, будто они разговаривают, уткнувшись в подушку.
— Да тут всегда одно и то же дерьмо, — говорит вдруг один. — Когда деньги кончаются, съемки прекращают, спасибо за кофе, мы уже это слышали.
— Но тут все-таки Ингмар Бергман, — отвечает другой, словно пытается изобразить чью-то дурацкую интонацию.
Раздается сердитый женский крик, хлопает дверь. Мужчина громко ругается, затем наступает тишина.
Лампы и камеру переносят, кабели сматывают. Кивая на окно, Свен бормочет, что туман сегодня слишком уж густой.
— Освещение будет не таким, как надо, — говорит Ингмар.
— И с другими сценами не состыкуется.
Ингмар садится на край кафедры и ковыряет глобус.
— Мы могли бы сделать крупные планы, — предлагает Свен.
— Да.
— Тогда достаем желтые фильтры, — громко говорит Свен.
Ингмар стоит и смотрит, как Оланд и Хокан натягивают фильтры с внутренней и внешней стороны окна. Он грызет ноготь, еле сдерживаясь, чтобы не крикнуть им, что надо бы поторопиться.
— Ингрид, — осторожно говорит Ингмар, — может, пойдешь наверх, отдохнешь? Если хочешь, я могу сыграть с Гуннаром вместо тебя.