Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
Я хмуро подумал, что выстраиваю идеологическую линию уже и за Церковь, ну прям работы у меня мало, да за дверь не выйти, чтобы не наткнуться на приседающих красоток с томными глазами и покорными взглядами.
Стол заботами сэра Жерара чуточку передвинут ближе к камину, а мое кресло так совсем рядом. От горящих поленьев всегда такое странное сухое тепло, что даже в жаркий день, а тем более ночь — чувствуешь, как нечто из камина о тебе заботится, тебя любит и защищает…
Неслышно отворилась дверь, появился сэр Жерар, поклонился с самым что ни есть непроницаемым видом.
— Ваша светлость…
— Сер Жерар?
— К вам леди Хорнегильда, ваша светлость.
Я вскинул брови, несколько мгновений пытался понять, зачем королеве турнира испрашивать аудиенцию у моей светлости.
— Хорошо, зови.
Он отступил за дверь, а через мгновение послышался шелест платья, пахнуло свежими лесными цветами, холодными и чистыми, леди Хорнегильда подошла почти вплотную и присела в низком поклоне.
Я помолчал, рассматривая ее, в подобных случаях сюзерен заговаривает первым, и сколько бы он ни молчал, вассал должен вот так пребывать в смиренном поклоне.
— Леди Хорнегильда, — произнес я наконец.
— Ваша светлость…
Она оставалась в низком поклоне, я постарался не смотреть в низкий вырез ее платья, хотя это неприлично, смотреть надо, хотя и не надо, спросил участливо:
— Что вас беспокоит, леди Хорнегильда?
Она подняла голову, оставаясь в той же позе, посмотрела на меня снизу вверх, мужчинам это всегда нравится, так женщины выглядят слабыми и беззащитными, а мы, соответственно, могучими и способными защитить, укрыть, спасти, согреть, поиметь…
— Ваша светлость, — произнесла она негромко, все-таки странные у нее глаза, круглые, светлые с темным зрачком, как у хаски, — ваша светлость… мне прислали сообщение, что мой любезный отец серьезно болен.
— Соболезную.
Она поднялась и, глядя мне в глаза гипнотизирующими зрачками, произнесла смиренно:
— Я испрашиваю вашего высокого позволения немедленно навестить моего родителя.
— Достойное рвение, — ответил я, — родителей надо чтить… как говорят.
— Ваша светлость, — сказала она тихо, — я осмеливаюсь порекомендовать на это время мою лучшую подругу занять мое место, я о ней вам уже говорила, Лилионну.
Я вроде бы порылся в памяти, так надо, хотя сразу вспомнил ту сочную красотку, с зовущим телом, наполненным словно бы густым теплым молоком и горячим медом.
— Эта которая… ага… я ее недавно видел в саду.
— Она вполне сможет меня заменить, — пообещала Хорнегильда. — Высокое происхождение, благородное воспитание, учтивость… а внешность вы могли оценить с первого взгляда.
Мне показалось, что по ее губам проскользнула едва заметная улыбка, но глаза оставались серьезными.
— Гм, — сказал я, — ну, если вы ненадолго…
— Постараюсь, — пообещала она, — леди Лилионна сумеет принять ваших высоких гостей и занять их при дворе, уверяю вас!
Я кивнул.
— Хорошо, леди Хорнегильда. Желаю вашему отцу скорейшего выздоровления!
— Ваша светлость…
Она снова присела в поклоне и, не поднимая головы, пошла к двери.
Сэр Жерар дважды заглядывал с обеспокоенным лицом и встревоженными глазами.
— Ну что? — спросил я сварливо. — Не сплю и другим не даю?.. Хорошо-хорошо, заканчиваю.
Он сказал смущенно:
— Ваша светлость, вы не так поняли…
— А как надо?
— Токмо беспокойство за ваше драгоценное здоровье… гм…
— Да, конечно, — сказал я и поднялся. Суставы сладко затрещали. — Доброй ночи, сэр Жерар.
— И вам, ваша светлость.
— И еще, сэр Жерар, — сказал я весомо, — корова не дает ни молока, ни мяса, то и другое у неё отбирают, не спрашивая. Налоговая система никому не нравится, даже налоговикам, но куда от нее деться? Так что следите за этим очень тщательно, сэр Жерар. Казна должна пополняться за счет налогов, а не за счет прямых и прочих понятных грабежей.
Он кивал, не записывая, у меня стойкое подозрение, что у него память не хуже моей.
— Спокойной ночи, ваша светлость!
Глава 16
Короли всегда окружали себя сладкоголосыми певцами и музыкантами, в то время как герои сражались за страну на границе, отражали вторжения врагов и сами водили ответные рейды в глубь вражеской территории.
Однако певцы, воспевая героев, как требовали короли, медленно и осторожно принижали их роль, а свою, напротив, приподнимали. И в конце концов все эти музыканты, актеры, певцы стали из слуг хозяевами, уже они ездили в роскошных каретах, покупали себе дворцы и замки, уже не их вызывали во дворцы, чтобы актеры дали представление, а прежние любители искусства теперь вынуждены были ездить во дворцы актеров…
Я проснулся, некоторое время хлопал глазами, слыша далекие звуки лютни, потом сообразил, почему приснились именно певцы и музыканты, мозг работает и ночью, трудяга, в отличие от меня, вот и сейчас ищет вариант, как и актеров не обидеть, и не дать им сесть на голову, все-таки не актеры должны задавать вектор обществу, как кое-где, не буду указывать пальцем, практически получилось.
Я вылез из постели, в соседней комнате услышали скрип кровати и выстроились полукругом. Я вошел, увидел склоненные головы, пробурчал:
— Всякая ерунда снилась… зато отыграюсь на вас.
Пока одевали, я успел продумать налоговые льготы для открывателей новых рудников, а также послабления гильдиям плотников и столяров, если работают над госзаказами, с государства много не получишь, нужны добавочные пряники.
Затем я перешел в свой кабинет крупного государственного деятеля, посмотрелся в зеркало, да, в самом деле крупный, сделал себе чашку крепкого кофе и сел за бумаги.
Вскоре дверь распахнулась, вошел сэр Жерар. Дверь он оставил открытой и, придерживая ее одной рукой, с достоинством поклонился.