Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
За нею со всех ног бежали стражи с копьями в руках. Я помахал им успокаивающе, мол, возвращайтесь к воротам, и они с облегчением остановились, но на оскорбившую их нарушительницу смотрели с лютой злостью.
Конь остановился возле меня, как вкопанный, не видно, чтобы устал или даже запыхался, это значит, леди Бабетта появилась уже прямо в саду. Стражи, по-видимому, новые, еще не знают, что я запретил расследовать случаи, когда она появляется вот так из ниоткуда, минуя строжайшую охрану.
Она весело смотрела сверху вниз, ожидая реакции. Я поднялся во весь рост, он у меня хорош, подчеркнуто поморщился.
— Ах, леди, как вы можете?
Она очаровательно улыбнулась.
— Что?
— Ну, вот так на коне, — сказал я таким тоном, словно поймал ее на непристойности. — Мало того, что это конь, а не лошадь, но что за седло под вами?
Она смотрела насмешливо.
— Ах, милый Ричард!.. Если бы это говорил сэр Жерар или сэр Альбрехт — вон как осуждающе смотрят!.. даже бровями шевелят, — я бы поверила, но вы можете только дразниться, прекрасно зная, что я по доброте женской души и мягкости пылающего к вам сердца просто не посмею обидеться…
— Ага, — сказал я с тяжелым сарказмом, — и доброта… и женская… и душа… как много того, чего у вас никак не нащупаю! А мягкость пылающего сердца — это вообще нечто. Вы-то знаете точно, что это такая мышца, усердно гоняющая кровь от головы к жопе, ненадолго останавливаясь в гениталиях. Позвольте, я вам помогу…
Она не стала ждать, пока придержу стремя, попросту упала мне в объятия, обхватила, как бы страшась упасть, я тоже обхватил и сжал, тоже вроде бы спасаю, так некоторое время вдыхал нежный аромат ее кожи, свежесть ее дыхания, однако чувственное начало сразу же дало себя знать, и я сдавил ее уже со страстью.
Она счастливо вскрикнула, засмеялась:
— Сэр Ричард, я вас тоже люблю… весьма и зело.
Я опустил ее на землю, коня ухватили за повод и увели, а я церемонно подал ей руку. Она оперлась так же церемонно, а затем расхохоталась и пошла уже свободнее, прижимаясь то боком, то горячей грудью, и все выглядит в пределах правил этикета, только других, менее сковывающих, нужно будет ее поучить новым правилам наших церемониймейстеров и учителей танцев.
В мозгу крутится это «весьма и зело», где это она могла услышать, я такое ввернул пару раз в самом тесном кругу своих близких, но отогнал всякое подозрительное, с этим потом, заглянул в ее брызжущее весельем лицо.
— Надолго? — поинтересовался я.
— Пока не прогоните, — ответила она весело.
— Тогда останетесь жить здесь, — заявил я.
— Останусь, — согласилась она, — на всю жизнь, а то и вообще на два-три дня.
— Тогда велю приготовить вам покои, — предложил я.
Она вскрикнула в ужасе:
— Что? Мы уже не поместимся в вашей постели?
— Гм, — сказал я, — не могу же я таким сокровищем пользоваться в одиночку? Ваши красота и обаяние — народное достояние. Более того, всенародное!.. Вдруг захотите с кем-то переговорить еще?.. А моя кровать рассчитана только на двоих…
Она посмотрела с интересом:
— Правда? Какой же вы целомудренный, сэр Ричард!.. За что я так обожаю рыцарей, их нравы, их мораль…
— Вы не сказали, — заметил я, — ваши нравы, вашу мораль…
— Разве вы не стоите выше таких условностей? — спросила она. — Вы же государь!.. Ну ладно-ладно, не кривитесь! Все равно правитель. В некоторых случаях это даже… как вы сами знаете.
— Знаю, — ответил я. — Король останется королем и после разгрома, а вот я…
Краем глаза я видел, как сэр Жерар собрал мои карты, свернул в трубочки и уложил в продолговатый ларец. Двое стражей подошли по его знаку, он понес сокровище лично, никому не доверив взять в руки.
Мы с Бабеттой прошли через ряд залов, за нами неотступно следуют двое дюжих стражей в мягкой обуви, дабы не отвлекать правителя грозным топотом сапог, это уже не поле брани, на женщину рядом со мной смотрят неотрывно, да не ударит правителя в бок или со спины, от них можно ждать всего и даже больше.
Глава 14
Последнюю перед нами дверь распахнули с каменными лицами и отступили одинаковые, как механизмы. Леди Бабетту пропускать вперед не пришлось, в дворцах такие широченные проемы, что стадо коров можно прогнать, мы вошли вместе.
Она охнула и прижалась ко мне.
— Сэр Ричард! Как обидно…
— Что стряслось?
— Я надеялась, вы меня тащите прямо в спальню!
— Ну да, — сказал я с сарказмом, — так и поверю, что вам интересны такие простые и привычные места. Спальни потому так и называются, что там спят.
Ее глаза заблестели любопытством.
— А-а, на вашем рабочем столе?
— Точно, — подтвердил я.
— Ой, какой вы хитрый выдумщик…
— Да вот с выдумкой у меня что-то все слабее, — пожаловался я, разворачивая карту на столе.
Взгляд ее быстрых глаз сразу же прикипел к карте, лицо приняло настоящее выражение, а брови сдвинулись так, что между ними даже появился намек на крохотную морщинку на чистом и ровном фарфоровом челе.
Я наблюдал с интересом. Если в самом деле на два-три дня, то нужно как-то объяснить появление при дворе, сюда не заходят просто так с улицы. Ее титул, цели, вообще должна быть какая-то легенда для успокоения общественности, придворного люда.
Она продолжала изучать внимательно карту, лицо сейчас серьезное, без тени игривости, иногда, как бы случайно, поглаживает карту на сгибах, но я замечал, что уточняет расстояние между островами, все мы знаем, какой длины у нас ногти, пальцы, и когда нет под рукой измерительного прибора, то большие площади измеряем шагами, малые — растопыренными пальцами, а очень малые — ногтями или фалангами.
— Знаешь, — проговорила она медленно, все еще не отрывая взгляда от карты, — здесь довольно точно. Хотя и не везде…
— Где, — спросил я уязвленно, — неточно?
Она улыбнулась:
— Милый Ричард, как легко попадаете в простейшие ловушки! Значит, эту карту составляли вы лично?
— Под моим наблюдением, — ответил я дипломатично, стараясь, чтобы она не видела, как бью себя ногами за детские реакции. — Я же эрцгерцог! Не стану же сам рисовать, как простой…
— Ну-ну, — сказала она с неподражаемой интонацией, — конечно-конечно. Карта хороша, и нарисовано точно. Но что неполна, сами знаете, мой дражайший лорд и повелитель.