Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
— Так что же… вам мешает, ваша светлость?
Я запнулся, чуть не начал рассказывать о своих высоких принципах, ну когда несет, то уже несет, настолько привык с отцом Дитрихом и толкать речи перед лордами, что чуть было не, ага.
— Ничто, — заверил я, — я готов удовлетворить свою разнузданную похоть, изнасиловать вас, моя леди, грубо и смачно… в общем, насладиться, как паук на молодой толстой мухе. И я это сделаю! Чуть позже. Но я лорд и потому сперва хочу знать, что вам сказали ваши благородные и без всякого сомнения целомудреннейшие родители, отправляя в этот вертеп.
Она прошептала:
— Меня убьют…
— Почему?
— Если скажу…
— Несмотря на мою защиту? — спросил я грозно.
Она глубоко вздохнула, сказала совсем тихо:
— Мой отец и мои братья настаивали, чтобы я приняла предложение леди Хорнегильды переехать ко двору. А когда она возжелала навестить отца, они настояли, чтобы я сумела уговорить ее временно заменить ее на троне…
— Ого, — произнес я. — Как им это удалось?
— Они пообещали подарить ей мазь волшебника Ирбигения, — прошептала она.
— Чем она хороша? — спросил я. — Делает невидимым? Позволяет летать? Дает бессмертие?
Она покачала головой.
— Нет, гораздо больше!
— Что же?
— Делает кожу лица молодой, — ответила она восторженным шепотом, — и убирает все морщины! Женщина старится только телом, но его не видно под одеждами, зато лицо остается юным.
Я проговорил в затруднении:
— М-дя, гм… да, наверное, весьма зело… и даже местами обло. И что, они в самом деле отдали?
Она прошептала:
— Да. Как только она представила меня вашей светлости. Они стояли там дальше в проходе, леди Хорнегильда проходила мимо, мой брат передал ей ларец.
Глава 17
Я помолчал, переваривая интересную информацию. Мазь, судя по их отношению, считается весьма ценной. Получена за то, что эта синеглазка с ямочками на щеках займет кресло королевы турнира на недельку. Пустяк, продешевили, если не предполагать, что намереваются получить через эту вот дублершу нечто более важное…
И в самом деле уже в первый же день при дворе, и вот рядом в постели вся из себя голенькая, жаркая, сочная, а другие так и не сумели оказаться на этом ложе, несмотря на все старания и ухищрения.
Возможно, потому, что те другие — простые любительницы, а на эту работает целый штаб… А во дворце везде незримо присутствует группа поддержки.
— Это хорошо, — прошептал я ей в ухо, — что вы мне рассказали. Теперь мы с вами друзья… Дружба приносит только пользу, а любовь иногда и вред.
— Ваша светлость…
Я сказал жарким шепотом:
— Мужчины смотрят на женщину, как на живительный напиток. Что женщин самих мучит жажда, они замечать не желают. Увы, леди Лилионна, я тоже такой… нормальный.
Барон Альбрехт с утра свеж и бодр, жипон на нем новенький, с иголочки, расшит золотыми нитями, а на груди обязательная золотая цепь с крупным загадочно поблескивающим камнем в серебряной оправе.
Мне показалось, что смотрит на меня как-то не так, что значит, уже осведомлен. Весьма осведомлен. И вообще, думаю, уже весь двор осведомлен, это в интересах определенной группы, борющейся за влияние.
— Ваша милость, — обратился к нему я.
— Ваша светлость, — ответил он с церемонным поклоном.
— Как спалось?
— Как младенцу, — ответил он, как мне почудилось, с некоторым вызовом. — Как безгрешному младенцу!
Я возразил благочестиво:
— Все мы появляемся на этот свет уже отягощенными грехом происхождения от животных предков с их дикими и плотскими инстинктами. Я имею в виду нашу прародительницу Еву, что понесла от этого грязного животного, Змея, от которого родила Каина и Авеля, наших родоначальников!
Он подумал, спросил с сомнением:
— Но дети бывают разные… одни в мать, другие в отца, третьи в дядю, четвертые в деда, а пятые вообще в соседа… так и люди, сэр Ричард… одни ведут род больше от Сифа с примесью крови Каина, а другие от Каина с малой примесью крови Сифа…
Я спросил с подозрением:
— Это вы к чему, крайне любезный сэр?
Он воскликнул патетически:
— К тому, что ваша светлость ведет свой род напрямую от ангелов небесных, таких чистых и непорочных, что прям плакать хочется! Вот как взгляну на вас, так и хочется.
— Ага, — сказал я, — понял. Но завидовать нехорошо, учтите, сэр. Это грех и даже гордыня. Вот вам нынче наказ государственной важности. Тщательно изучите родословную леди Лилионны, ее нынешнюю родню, связи, вкусы и политические пристрастия всех, даже самых дальних родственников.
Он хмуро поинтересовался:
— Что, настолько хороша?
— Нет слов, — ответил я. — Теперь надо понять, почему.
Он хмыкнул, иронически поклонился.
— Ваша светлость…
— Ваша милость, — ответил я.
Он ушел, я некоторое время думал о Лилионне. О таком всегда думается хорошо, даже мыслится, без напряга и с великим удовольствием. Потому я взял себя железной рукой за хвост, пару раз со смаком с размаха хряснул о стену, после чего во мне протрезвело, я начал ломать голову над тактикой морского боя больших кораблей с множеством малых.
Как ни выкручивай мозги и ни брейнстормингуй, но уже видно, хоть и не сразу, что в поисках оружия нужно смотреть не в античность, а в далекое будущее. Самое удачное решение для парусного флота — это гарпун. Гарпунная пушка, из которой били китов, но точно так же можно бить и малые суда.