Ричард Длинные Руки – майордом
Шрифт:
Глава 15
Пришлось оставить даже лук Арианта, слишком заметен, взял только меч, он в очень простых и скромных ножнах, достойных как разбойника, кем был сперва его хозяин, так и святого, кем стал потом. Ну, еще молот, я просто не мыслю пояса, чтобы на нем не висела эта тяжесть.
Простая рубашка из грубого полотна скрыла темный пояс, сапоги я оставил себе прежние, даже рыцарские шпоры не снял. Пусть видят перед собой крайне обедневшего рыцаря, каких тьма, это объяснит мой рост и некоторые манеры, которые все равно скрыть до конца не
Варваров я миновал, пробираясь очень осторожно по ямкам и впадинам, прячась не столько от них, как от возможных колдунов, им глаза там просто не замылишь.
Когда добрался до стены, проскользнул на стыке двух орд. Розовый камень пытался навеять розовые мысли, но сердце стучит и трясется, как овечий хвост, по коже то и дело проходит предостерегающий холодок, предупреждая, что некто очень сильный поворачивается в мою сторону.
По обе стороны городских ворот к небу с глухим ревом рвутся из бочек языки синего пламени, в ноздри ввинчивается острый аромат смолы. Вряд ли для освещения, да и по запаху видно, что смола непростая. Я поспешно присел, вышел из личины исчезника, со стороны выглядело, будто человек поднялся после того, как поправил голенища сапог. Все готовят деньги, стражи берут мзду за вход, никто на меня не повел и глазом, я опустил монетку на широкую, как поднос, ладонь стража, и толпа пронесла меня под настолько толстой аркой городской стены, будто прошел под сводом церкви немалых размеров.
Сердце колотится, как у зайца перед волком, я постарался свернуть в ближайший переулок и успел увидеть, как из приворотной башни выскочили двое с оружием и поспешили в мою сторону.
Уже в личине исчезника я прижался к стене и задержал дыхание. Они вбежали спустя несколько секунд, остановились, тупо поводя глазами, а потом начали крутить головами.
– Где он? – спросил один сиплым голосом.
Второй сказал тупо:
– Должен быть здесь…
– Думаешь, колдун?
Первый огрызнулся:
– Мне какое дело? Сказано, задержать и вернуть к воротам… Может, не заплатил…
– А такое разве можно?
– Или недоплатил… Или фальшивую монету дал… Не наше это дело, понял?
Он вздрогнул, начал поворачивать голову. Я понял, что он каким-то образом ощутил мое присутствие, обрушил кулак на его затылок. Страж вздрогнул всем телом, колени подогнулись. Первый повернулся в мою сторону, глаза широко распахнулись. Я с силой ударил его в переносицу, левой добавил в челюсть, а когда жертву швырнуло на стену, схватил обеими руками за голову и хрястнул затылком о камень.
Оба сползли на землю, я поспешно переступил через их тела и вышел обратно. Сердце вообще чуть не выпрыгивает, я посмотрел в сторону ворот, там все тихо, стражи и те, кто не стражи и держатся в невидимости, просматривают входящих, все при деле, повернулся и пошел дальше в город.
Вообще-то не повезло, вскоре их хватятся, а это значит, что пославший ощутит правоту своих подозрений. И пошлет кого-то покруче. А то и не одного. Наверняка не одного, даже стражники не ходят в одиночку, а парами или группами.
На выходе из переулка народу столько, что благоразумнее покинуть личину. Да и безопаснее: присутствие магии всегда настораживает и привлекает внимание тех, кто ею владеет.
Я с ревнивой завистью в который раз отметил, что даже крестьяне здесь одеты куда богаче армландских, волы здесь крупнее, а телеги, можно сказать, технологичнее. Еще в прошлый раз в Тарасконе я увидел колеса с настоящими деревянными спицами, а не сплошной деревянный круг, как везде на Севере, и вообще ощущение такое, что я разом вошел в следующий век. Из раннего средневековья в развитое.
Странно и то, что в воротах мало стражи, все-таки город осажден, а на стенах, где расположились лучники, арбалетчики и несколько мастеровых, что в нужный момент сбросят бревна, народу тоже могло быть побольше.
Хуже того, большинство из них, насмотревшись на варваров, сейчас повернулись к их лагерю спинами и с ленивым интересом рассматривают проснувшийся… а то и вовсе никогда не спящий город.
Я нырнул в суету ближайшего базара, здесь затеряться легче, постарался удалиться от опасного места как можно дальше. Над всеми торговыми рядами натянуты яркие цветные тенты, продавцы и покупатели в желанной тени, но не отгорожены от остального мира стенами. Не надо искать узкую дверь, все переходят от прилавка к прилавку легко и свободно, шутят и легонько переругиваются, продают и покупают, монеты перемещаются из рук в руки.
Город все же не так беспечен, как выглядит издали: от несуществующих ворот широкая улица ведет к красочному дворцу, так это выглядит, но справа и слева высокие каменные стены с легким уклоном, чтобы сброшенные камни и бревна набирали скорость, подпрыгивали и вламывались в нежеланных гостей по траекториям, которые не предугадать.
Дворец впереди сверкает и сияет под солнцем с виду беспечно, но множество окон начинаются с высоты третьего этажа, да и то слишком узкие, чтобы в них пролезть, зато из них удобно стрелять и тыкать пикой, если кто сумеет забраться так высоко.
Я шел, стараясь не слишком таращить глаза по сторонам, это выдаст чужака, но нельзя и держаться бесстрастно, как сыч, все-таки столица, праздник и веселье, много доступных женщин, хорошего вина и всяческих развлечений, о которых бедные солдаты на окраинах могут только мечтать. Меня то и дело хватали за рукава, назойливо предлагали местный товар, я рассеянно улыбался, но смотрел поверх голов: сюда на окраину выплеснулись самые настойчивые и с дрянными вещами, а настоящие купцы там дальше, ближе к центру. У них дороже, но у них и качество…
Сердце тревожно и радостно екнуло: впереди церковь, настоящая церковь, стены чуть ободраны, но сохранилась достаточно хорошо, хотя ремонта не видела давненько…
Я осторожно приоткрыл дверь, заглянул, сердце болезненно сжалось. Все помещение заставлено ящиками, отдельными стопками лежат туго набитые мешки, в углу сложена рухлядь, обломки мебели.
Тихонько прикрыв дверь, я отступил на цыпочках. Из-за угла доносится постукивание железа по камешкам. Я увидел согнутого человека в черной одежде, он с кряхтением вгонял в землю лопату и с трудом поднимал жирные комья земли.