Ричард Длинные Руки – майордом
Шрифт:
Ришар некоторое время смотрел с подозрением, как я смиряю свое рыцарское самосознание, хмыкнул и сказал другим тоном:
– Фоссановские рыцари бьются хорошо. Вы совершили чудесный маневр, сэр Ричард, приведя их в таком количестве!
Я буркнул:
– Иногда это меня пугает, их слишком много.
– Это кажется, – сказал он успокаивающе. – В захваченных крепостях оставляем гарнизоны, в основном из армландцев. Так, на всякий случай… И ваших героев из Брабанта.
Я спросил шокированно:
– Вас же разорвут на части! Не даете
– Самые горячие с нами, – заверил он. – Войну надо не только выиграть, но и удержать завоеванное.
– Сэр Ришар, – сказал я искренне, – вы просто гений! Даже о такой мелочи не забыли!
Он усмехнулся.
– Это слишком важная мелочь. А на войне и от неважных нередко зависит много… Да что там много! Исход всей кампании может рухнуть от одной-единственной дурости. Так что «ура» и в бой впереди всех – это просто храбрые дураки.
Он покровительственно хлопнул меня по плечу, как поседевший в сражениях дед глуповатого внука с деревянным мечом, и я ощутил по этому жесту, что между нами не осталось и следа прежней скованности.
Варвары не переступали некую черту, хотя их войска подходили и справа и слева. Я выехал к ним поближе, сэр Норберт сказал резко:
– Сэр Ричард! Хоть вы и гроссграф, но так поступать не вправе!
По мановению его руки справа и слева от меня появились его всадники, один даже осмелился ухватить моего Зайчика за узду. Я ощутил себя виноватым, и хотя Зайчика весь отряд не удержит, сказал миролюбиво:
– Я не собираюсь совершать подвиги в одиночку, сэр Норберт! Просто хочу рассмотреть Геннегау.
За варварскими войсками открылась ровная, как обеденный стол, земля на много миль во все стороны, сотни шатров варваров, их воинские лагеря, скопления войск, конские табуны, и все эти тучи муравьев окружают величественный огромный сахарный торт!
Исполинский город из розового камня раскинулся на некоем возвышении. Внизу городская стена из камня, тоже розового, но я зачарованно смотрел на дворец немыслимой красоты – весь в кремовых шпилях, башенках и ажурных мостиках, огромнейший, сам как целый город. Вокруг королевского дворца исполинские здания, дворцы поменьше, башни, шпили, стены и купола, снова огромные здания, чувствуется рука архитектора, словно такой исполинский город построил один человек, или хотя бы все делалось строго по его плану.
Розовый город, вздымаясь волнами и будучи окруженным как толстыми стенами зданий, так и добавочными перегородками внутри самого города, тем не менее странно открыт миру. Ворот нет, только гигантские арки, под которыми пройдут по четыре телеги в ряд. Дороги хорошо вымощены булыжником, поражают размерами великанские лестницы, настолько широкие, что просто непонятно, зачем, разве что по сорок человек плечо в плечо, спускаются к далекой воде, там внизу небольшая речка…
Сэр Норберт поглядывал то на город, то на меня, наконец уверился, что я в самом деле не собираюсь фанфаронить перед варварами и вызывать их на поединки, нарушил
– Сэр Ричард, город странноват…
– Чем?
– Вон там, – произнес он озабоченно и показал на западную часть, – тоже лестница. Просто королевская! Но никуда не ведет.
Разведчики завороженно смотрели на чудо-город, в самом деле похожий на торт с пышными башенками из белого и розового крема.
– И вот еще, – сказал один тихо.
Остальные выглядели такими же подавленными и потрясенными. Я окинул Геннегау как можно более пренебрежительным взглядом.
– Богатый город… Да, не бедный, заметно. Это же хорошо! Главное, не побить ремесленников. И управленцев.
Сэр Норберт взглянул на меня остро.
– Сэр Ричард… Прежде чем штурмовать Геннегау, нужно еще победить варваров. А их здесь впятеро больше, чем нас. Думаю, подойдут еще. Варваров всегда, как песка в пустыне.
Разведчик поинтересовался с надеждой:
– А город не придет нам на помощь? Как бывало раньше?
– Мед кончился, – ответил сэр Норберт хмуро. – Теперь и варвары о нас все знают, и король не горит принять помощь от сэра Ричарда. Даже обмануть горожан не удастся. Если и откроют для нас ворота, но лишь для малой группы военачальников, обыскав еще на мосту и отобрав оружие.
Земля уже не стонала, а только сдержанно покряхтывала под войском варваров, точнее, под войсками. Они держатся, как заметно даже отсюда, отдельными ордами или племенами. Перед каждым свое знамя, его окружают лучшие богатыри. В передних рядах самых сильные и отчаянные, а дальше конное месиво, и в каждом таком войске народу больше, чем нас всех, вместе взятых.
В лагере варваров царит веселье, доносятся резкие звуки труб, пронзительно верещат рожки, глухо и тревожно бьют барабаны. В разных местах я видел группы пляшущих, где-то даже дерутся то ли всерьез, то ли в шутку.
– Для них война – веселье, – проговорил барон Альбрехт с непонятным выражением. – До чего же у них, наверное, тоскливая жизнь…
– Или однообразная, – уточнил Норберт. – Зато вот так мчаться на горячем коне и жечь, насиловать, убивать, наслаждаться своим могуществом – разве не счастье?
– Думаю, – сказал Альбрехт, – они впервые подошли к стенам столицы. Уже этого достаточно для веселья. А возьмут или не возьмут – дело десятое. По крайней мере, выкуп будет. Торг, как понимаю, уже идет.
– Спорят только о сумме, – согласился Норберт. – Нет, этого я все-таки не понимаю! Всего навидался, но такого…
Альбрехт спросил с удивлением:
– Чего именно вам непонятно?
Норберт сказал с презрительным смешком:
– Тысячи хорошо вооруженных трусов спрятались за стенами и даже боятся приподнять головы! А эти совсем обнаглели… Прямо на городскую стену мочатся. И никто даже камень на них не сбросит, боятся раздразнить или прогневать.
– Кто ничего не боится, – ответил я, – становится злодеем. Кто боится слишком многого, становится рабом.