Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
Он перекрестился.
— Господь подскажет.
— Да, надеюсь… Увы, мы так закоснели в своем безверии, что когда говорим с Богом, называем это молитвой, а когда Бог с нами — шизофренией. А ведь надо больше доверять своему внутреннему голосу, даже если он посылает иной раз… Пойдемте, святой отец, в вашу келью… А ты, морда, сиди и жди!
Трава шелестела и цеплялась за ноги. Вход зарос травой по пояс, но когда обошли церквушку, там оказалась боковая дверца. Священник отворил, пропустил меня вперед, тут же
— Не спрашивайте. Не знаю, так всегда было. Я не первый здесь священник. Простите, у меня есть серьезное сомнение, что вы не совершаете серьезную ошибку. Я имею в виду, если этот демон получит свободу, разве он не станет опаснее?
Вообще-то мужик прав, мелькнуло у меня, хоть и поп, колдун все-таки держал элементаля в узде…
— А что мы можем? — спросил я. — Отдать талисман человеку благочестивому и добродетельному?
— Ну, возможно, так лучше…
— Но Господь против рабства, — напомнил я.
— Однако человеку служат кони, коровы, овцы, собаки, — напомнил он. — Человек вправе распоряжаться всеми, у кого нет души!
Я запнулся на миг, развел руками.
— Вы правы, святой отец… Однако животные не ведают, что они в рабстве у человека. Да и, честно говоря, при человеке всем жить лучше, чем в дикости. А это существо страдает! Оно знает вкус свободы, оно выдрано из своего привычного мира, ему здесь… как… нам бы с вами оказаться голыми зимой в лютую вьюгу!
Глава 10
Священник заколебался, оглянулся на прозрачную фигуру, по ней медленно и печально переливаются блестящие волны, словно колышется огромная капля ртути.
— Опасно…
— Я знаю, святой отец.
Он сказал строго:
— Мы рискуем не только своей жизнью, сын мой.
— Знаю, — повторил я. — Однако… это моральный выбор, перед которым постоянно ставит наш Господь человека, дав ему свободу воли… Мы должны так поступить, даже если это уничтожит нас.
Он вздохнул, плечи поникли, некоторое время шептал нечто под нос, я уловил архаичную латынь, наконец вздохнул еще глубже.
— Ты прав, сын мой. Мы должны отпустить это… существо. Вот книги со священными текстами, давайте искать.
Книг в самом деле многовато, я некоторое время просматривал, откладывал, а когда осталось не больше десятка, за спиной раздался голос священника:
— Полагаю, это здесь.
Он держал в руках объемистый том, но в глазах было сомнение. Я поинтересовался:
— Как узнаем, что это та самая молитва?
— Наверное, — сказал он, — надо читать и смотреть, как он себя чувствует.
— Соображаете, святой отец, — одобрил я. — Но так как его сюда не затащишь, придется нам идти в ночь. Хотя бы дождя не было, а то с севера такие тучи…
Он пошел к дверям, обернулся.
— У
— Свет будет, — заверил я.
По ту сторону порога ночь все холоднее, подул недобрый ветер. Элементаль почему-то раздулся, став ростом почти с дерево, а формой напоминает приплюснутую каплю. Я мысленно сотворил яркий огонек, и сразу же без всяких усилий яркий шарик взвился и завис над священником, освещая его лицо и книгу.
Он ахнул, перекрестился одной рукой, прижимая книгу к груди, но шарик не исчез, я сказал громко:
— Святой отец, разве это не знак, что вы можете читать книгу и в ночи?
— Да, — сказал он торопливо, — теперь я вижу, что поступаем правильно…
Я вытащил из-за пазухи талисман, показал священнику. Тот нахмурил лоб, осмотрел с обеих сторон, поскреб пальцем выдавленные буквы. Со стороны элементаля раздался болезненный вскрик.
— Прости, — сказал священник с раскаянием. — По неразумению… Значит, сперва святой водой, потом читать молитву?
— Да, святой отец. Пожалейте это редкое животное.
Священник выудил из складок широкой сутаны небольшую фляжку. Я взял талисман и держал на ладони, а он зубами вытащил деревянную пробку, осторожно уронил пару капель на талисман. Там зашипело, взвились дымки. Элементаль закричал в агонии. Я обернулся.
— Тебе больно?
— Продолжай, — вскрикнул он. — Освобождение через боль…
Священник молча плеснул струей, я поворачивал талисман, чтобы окропило весь, элементаль вскрикнул еще пару раз, затем вздохнул с явным облегчением.
— Да, я на треть свободен…
— Сейчас будешь на две трети, — пообещал я. — Святой отец, приступайте ко второй фазе операции.
Священник раскрыл книгу, а я хлопнул себя по лбу.
— Читайте по первой фразе каждой молитвы!.. А элементаль пусть скажет, когда что-то почувствует. Слышишь, парень?
Голос элементаля оставался таким же сухим и безжизненным:
— Да. Начинайте.
Священник заговорил медленно, с чувством, увлекся, я кашлянул и показал взглядом, что эта молитва ни к черту, в смысле мимо, он кивнул, ничуть не обидевшись, перевернул страницу и начал читать вторую, после первой фразы снова перелистнул и прочел несколько слов из третьей.
Я внимательно наблюдал за элементалем. На восьмой или на десятой он вскрикнул, призрачное тело выгнулось, по нему прошли волны, словно в пруд бросили камень.
— Есть! — вскрикнул я. — Святой отец, не останавливайтесь, не останавливайтесь!..
Священник продолжил окрепшим голосом, элементаль вытянулся в струнку и мелко-мелко вздрагивал. Когда священник закончил звонким «Аминь», элементаль как будто вздохнул, выпрямился, словно сбросил с себя тяжесть.
— Я почти свободен… Я почти свободен!