Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
Она не врубилась, при чем тут крокодил, а я объяснять не стал. В небе промелькнуло, мелкий дракончик, размером с синицу, но крыльями втрое шире, с размаху налетел на ее высокую прическу и запутался в волосах. Башня волос рассыпалась, роза упала под ноги. Я торопливо поднял, подал с учтивым поклоном.
— Это он вас принял за что-то доброе и пушистое.
Она с отвращением ухватила за хвост и отшвырнула невежду. Он закувыркался в воздухе, но над самым полом сумел расправить крылья, метнулся прочь, с испугу задел стену, к нам донесся быстро удаляющийся
— Зря вы так бедную жабу, — упрекнул я мягко. — Наверное, ей гнездо вить пора.
Дженифер огрызнулась:
— Они не вьют гнезда!
— Тогда норку рыть, — рассудил я, — да перестаньте сердиться на пресмыкающееся. Зато я увидел, какие у вас чудесные волосы. Представляю, как они красиво раскидываются по подушке…
Она сверкнула глазами так, что сполохи заплясали по стенам.
— И не мечтайте! Вам такое не увидеть.
Я лицемерно, но довольно натурально вздохнул, женщинам надо льстить, нам это ничего не стоит, молча смотрели на звездное небо. Звезды будто роятся и стрелой взмывают в небесную даль, такую причуду зрения не объяснить, но безумно красиво, признаюсь в глубинах своей мохнатой и очерствевшей души.
— О чем мыслите, сэр Ричард? Вы ведь мыслите… нет-нет, я не смеюсь!
Я вздохнул, ответил галантно:
— Мысли и женщины вместе не приходят.
Она фыркнула.
— А я не пришла. Так, мимо шла. Не думала, что вы здесь стоите с таким мечтательным видом…
— Дурацким? — сказал я понимающе. — Как вы галантны, леди Дженифер. Чувствуется голубая кровь. Мужчины не мечтают, леди Дженифер. Мужчины… э-э… воплощают. Обычно — ваши дурацкие мечты и капризы.
Она поморщилась.
— Промах, сэр Ричард. Я как раз ни о чем не мечтаю.
— Фантазия ни к черту?
— Нет, занятие просто бесполезное. Мечты имеют свойство не сбываться.
Я согласился:
— Не все мечты не сбываются, верно. А бывает, что слишком поздно. Но если не сбываются, то благоразумные леди их уценивают…
Она покачала головой, черты лица в лунном свете трагически заострились, кожа дивно бледная и чистая, широкие брови бросают глубокую тень на глазные впадины, откуда глаза блестят влажно, как в только что приоткрытой раковине, а тень от длинных ресниц красивым частоколом ложится на щеки.
— Я не уцениваю, — ответила она негромко. — Мне либо все, либо ничего.
Я сказал предостерегающе:
— Прежде чем о чем-то мечтать — подумайте, а вдруг сбудется?
Она в самом деле задумалась, лицо стало встревоженным, затем слабая улыбка раздвинула красиво очерченные губы.
— Знаете, об этом как-то не думала. Просто мечтала, мечтала… А потом перестала. Но никогда не думала, что будет потом.
— Это знакомо, — согласился я. — Менестрели воспевают любовь, но только до свадьбы. А что потом? Как будто конец жизни… Я вот слышал, что мужчины в семейной жизни гораздо счастливее женщин. Они и в брак вступают позже, и умирают раньше.
До нее не сразу дошло, даже бровки вскинула и безуспешно попробовала наморщить
— Вот вы о чем! Значит, и для вас, мужчин, это бывает… несладко?
Я покачал головой.
— Ой, леди… Неужели и предположить трудно, что и мужчины могут мечтать? Но мужчины твердо знают, что если они встретили женщину своей мечты, то с остальными своими мечтами приходится прощаться.
Она спросила погасшим голосом:
— Неужели у всех так? Неужели неосуществленная мечта лучше, чем осуществленная?
— Не знаю, — ответил я честно. — Но боюсь представить, что Ромео и Джульетта… вы слыхали о них?.. сумели помирить свои тейпы и поженились. Как у них пошло бы дальше?.. Что их ждало бы через пять или десять лет, когда столько соблазнов, а адюльтер в большой моде?
Она молчала, лицо стало совсем грустным. С губ сорвался тихий вздох. Мы стоим рядом, смотрим в одну сторону, и рука сама поднялась и обняла за узкие хрупкие плечи. Пальцы мои ощутили мгновенно напрягшееся тело, я застыл, хотел было осторожно убрать руку, однако ее плоть снова стала мягкой и женственной, я чувствовал тонкие, как у птички, косточки, и осторожно сжал пальцы, так что наши плечи соприкоснулись.
Нежность пошла подниматься толчками, затопила грудь, я держал ее бережно и напоминал себе, даже не напоминал, а долбил: я для нее — брат, родной брат, что долго отсутствовал, а раз брат, то у нас ничего быть не может. Или, как говорят, между нами.
Внезапно она вздрогнула, отстранилась, глаза дикие, вся взъерошенная, как кошка при виде собаки. Моя рука слетела с ее плеча, как перышко под ударами штормового ветра.
— Что вы себе позволяете? — спросила она неприятным голосом. — Вы, сэр Ричард, знайте свое место!..
— Простите, — ответил я неуклюже. — Задумался и почему-то решил, что это моя собачка рядышком. У нее такая нежная шерстка, ну вы поняли…
Она фыркнула, брезгливо повела плечом, которого касалась моя грязная лапа, повернулась, я услышал только дробный удаляющийся перестук каблучков.
Я постоял в одиночестве, если не считать Пса, но его можно не считать, он почти что часть меня, ведет себя деликатно, ни разу не хихикнул, даже отвернулся в критический момент. Некоторое время мы оба туповато смотрели вслед девушке, я почему-то чувствовал, что обошелся с собой как хреновый колдун — превратился в дерьмо, а как обратно — не знаю.
Хотелось бы жить, как все, мелькнула мысль, да что-то не позволяет. Одни это что-то называют совестью, другие законом внутри нас, некоторые стараются присобачить к зыбкому понятию рыцарской чести, но факт в том, что вообще-то я со своими свободами в интимной сфере и вообще дикой распущенностью, с точки зрения жителей этого мира, мог бы развернуться… ух!.. но что-то сдерживает и в отношении этой колючей красотки, и в отношении тихой леди Даниэллы, и даже герцогини. Разве что с леди Бабеттой не будет никакого обмана…