Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
— Не надо, — поспешно сказал Гельмольд.
— Не надо, — согласился отец Филипп. — Кого это сейчас интересует? Разве что противника! Зато все помним, как Мейнар возродил увядшую было славу нашего рода, построил города Гельск и Грянбург, вытеснил варваров в нижние земли, перекрыл стеной и башнями Дарнанский проход… Главное же — от него пошел великий род королей и полководцев!
Бертольд пробурчал сердито:
— Было другое время!.. Впрочем, я спорю с вами уже так, по инерции. К сожалению, вы правы. Наш далекий потомок, нынешний хозяин замка, довел род до такого
Зегевальд бухнул тяжело:
— А не знаю, о чем вы все, но этот юноша для меня является сыном герцога Готфрида.
— И для меня, — сказал быстро Дербент.
— Для меня тоже, — проговорил отец Филипп с великой неохотой. Вздохнул, добавил уже тише: — Куда денешься…
Гельмольд молчал долго, все повернулись и смотрели на него. Он вперил в меня взгляд страшных пронизывающих глаз, голос его прогремел подобно рыку рассерженного льва:
— Клянешься ли ты чтить ценности рода Валленштейнов, поддерживать его славу и блюсти честь, защищать замок и живущих в нем? Клянешься ли не посрамить честь нашего древнего благородного рода?
Я ответил поспешно:
— Да-да, еще бы!.. Но только я не герцог, не Валленштейн, и вообще я шел себе мимо…
— На колени, сэр Ричард из рода Валленштейнов.
Глава 5
Я чувствовал, что вот сейчас меня, такого демократа, возведут в герцоги, а я ж не шоумен, это они все лезут в дворяне, да чтоб повыше, повыше, я же знаю, что титулы — это декорации дураков, возопил поспешно:
— Господа, господа!.. Я так счастлив, что именно вы, давно усопевшие, принимаете решения в этом бестолковом человеческом мурашнике! На самом деле вы везде и всюду решаете, направляете, даете ценные указания и вообще рулите миром! Только самые наивные думают, что миром правят живые, на самом деле правите всегда вы: мертвые. Миром правят ваши идеи, ваши ценности, ваши установки насчет того, что есть Добро, что Зло, куда идти и какой ногой сморкаться.
Ошеломленное молчание было ответом, затем раздался торжественный голос отца Филиппа:
— Милорды, а ведь он… еще и мудр, ибо — прав.
— И не просто прав, — ответил герцог Бертольд. — Он четко сказал то, что мы чувствуем, но даже не пытались оформить в слова. Нас, мертвых, гораздо больше, чем живых. Мы прожили дольше, видели больше. Мы могли бы помочь этому миру, если бы нас слушали…
А вот уж фиг, мелькнуло у меня в голове. Знаем-знаем, куда заведете. Хватит с нас революций, коммунизма, пусть даже с человечьим лицом… хотя вообще-то у коммунизма харя орка, лучше уж пойдем без ваших советов.
— Потому, — сказал я громко, — мне и нужна ваша помощь и поддержка. Сейчас этот замок фактически в осаде. Герцог отбыл, как вы знаете, вместе со всеми рыцарями. Защищать остались только Мартин с его лучниками и копейщиками, да вот я подоспел…
— Кто осаждает?
— Кассель.
— Это какой Кассель?
— Кассель из рода… — ответил я, запнулся. — Хрен его знает, из какого он рода. Вообще-то я догадываюсь, но смолчу по причине отягощения хорошим воспитанием.
После
— Это там за холмами вроде бы… Появились какие-то бродяги, суетились, резали друг друга, довольно быстро возвели простенькую крепость…
— Нет, — поправил другой голос, — это за рекой, там бродяги устроили лагерь, который сперва огородили частоколом, потом деревянной стеной… Я сам его трижды жег и ровнял с землей, но едва уходил, уцелевшие бродяги… или новые набегали. И отстраивали заново. В конце концов я махнул рукой, а мой внук с ними не то подружился, не то породнился даже…
— Неправда, — ответил с обидой вроде бы Дербент. — Просто я умыкнул оттуда самую красивую женщину. Было дело, родила троих… Вне брака, конечно. Но, как я понял, сейчас этот род Касселей стал серьезным соперником?
— Очень, — заверил я. — Во-первых, уверяют, что это они — самые древние обитатели, а вы — куча бродяг, которых они клевали, топтали, пинали и нагибали, как хотели. Во-вторых…
Гул возмущения заглушил мои слова, я умолк, слушал, сейчас бы еще к месту вставить, что их вообще называли желтыми червяками и бандарлогами… впрочем, теперь чувствую, что сумею, сумею, но, возможно, и не понадобится. Провокация удалась, в жарком споре меня попутно снабдили кучей ценнейших сведений по генеалогии, по родословной соседей, по истории древнего мира… ну, в той мере, в какой они ее воспринимают, я слушал до тех пор, пока в черепе не загудело.
Щелкнул пальцами, в темной комнате возник красный демон. Голоса оборвались, как отрезанные.
Я произнес в звенящей тишине:
— Мой слуга что-то впал в ступор. Появляться появляется, но перестал откликаться. Кто-нибудь знает, как его наладить?
Рыцарь, который Бертольд, заговорил первым, в бесплотном голосе я уловил изумление:
— Я, к примеру, даже не слышал о таких… И не видел, конечно. Разве что герцог Гельмольд… он с такими чудищами общался… А иногда даже очень плотно общался, если они были нужного пола…
Герцог Гельмольд, самый древний из захороненных здесь предков, проворчал с неудовольствием:
— Сэр Бертольд, мне не нравятся ваши намеки! Могу сказать только, что я слышал про это существо… вскользь, теперь уже не помню, что именно. Но скажу определенно, что это нечто могучее… созданное или вызванное откуда-то еще до Третьей Войны Магов.
— Или до Второй.
— Ну, это вы загнули!
— Почему?
— Со Второй Эпохи ничего не осталось. Ничего!
Я поворачивался на месте, как танцующий медведь, мелькнуло лицо Бертольда, я сказал льстиво:
— Сэр, все обитатели помнят и благословляют ваш подвиг!
Бернард спросил раздраженно:
— Какой именно?
— В замке бережно хранят череп гигантского зверя. Говорят, это был летающий дракон, но я не представляю, как на таких крыльях…
Он отмахнулся с еще большим раздражением.
— Дракон, судя по всему, уже подыхал. Я только добил его, хотя и он меня сумел помять… Но ты мне кое-что напомнил с этим драконом…
Он впал в задумчивость, остальные не двигались, слушали, я сказал с сожалением: