Риэго
Шрифт:
И только мужественный Мина высоко держал в Каталонии врученное ему революцией знамя.
Со своей маленькой армией Мина не мог долго противостоять французам. Он перешел к партизанской борьбе, всеми тонкостями которой владел в совершенстве.
Шестинедельная кампания Мины против дивизий генералов Донадье и Кюриаля — чудо предусмотрительности, находчивости и решимости. Герилья прежних лет, когда крестьяне были на его стороне и каждый пастух становился гостеприимным хозяином и помощником, канула в вечность. Мина понял это и сумел переменить тактику.
Мина сумел заставить крестьян говорить французам то, в чем он хотел их уверить. Прием его был прост: он появлялся внезапно в местности, которую покинул накануне и где после него уже успел побывать враг. И тогда горе тем, кто предал его!.. Парти-заны Мины способны были делать по десяти лиг, чтобы наказать изменников. И ни одна каталонская деревня не решалась помогать французам.
Так, держа в железной руке население деревень и опираясь на дружественные демократические слои Барселоны, Таррагоны, Жероны и других городов, Мина приковал к Каталонии 20 тысяч солдат маршала Монсея.
Но все это оказалось бесполезным, ибо Мина был почти одинок в своем сопротивлении врагу.
А министры-восторженные даже в эти грозные дни не хотели сбросить с себя путы лояльности в отношении короля, которыми связывала их конституция, и растрачивали свой небольшой запас энергии на игру в бирюльки — на юридические толкования прав суверена.
В начале июня в Севилью пришло известие о том, что французские войска перевалили через Сьерру-Морену и вступили в Андалузию. Резервная армия Вилья Кампа рассыпалась — ее как бы не существовало.
11 июня собрались кортесы и потребовали от правительства доклада о положении на театре войны. Министры чистосердечно сознались, что ничего не могут поведать ни о численности французских дивизий, ни о направлении их марша. Во всяком случае, Севилья в опасности. Нужно эвакуировать кортесы, правительство и двор на остров Леон, в Кадис. Остров уже дважды устоял. Можно надеяться, что и теперь Леон окажется неприступным.
Кортесы вынесли решение о немедленном переезде в Кадис. Но король категорически отказывался двинуться в путь: он рассчитывал на восстание абсолютистов в Севилье. — Моя совесть и любовь к подданным не позволяют мне покинуть этот город! — заявил Фердинанд пришедшей к нему делегации кортесов.
Узнав о таком ответе, правительство растерялось. Что тут делать?
Выход из тупика нашел хитроумный Алкала Галиано. Он внес в кортесы законопроект, гласивший: «Принимая во внимание отказ его величества поставить в безопасность его царственную особу, а также его семью, кортесы объявляют, что настал момент рассматривать его величество в состоянии умственного расстройства, как это предусмотрено статьей 187 конституции 1812 года. Поэтому будет учреждено временное регентство, которое будет обладать исполнительной властью только на время переезда».
Кортесы приняли предложение. Тут же назначили регентство.
12 июня Фердинанд вынужден был со всей семьей покинуть Севилью. А 15 июня регентство сложило свои полномочия, и короля снова водворили на трон.
Так, уже находясь на краю гибели, испанские либералы сумели сохранить монархию, лишив Фердинанда разума и престола «лишь на четыре дня».
Кирога пришел к Риэго с особым заданием от нового военного министра генерала Сальвадора. Но он сделал вид, будто случайно заглянул к старому товарищу по оружию.
— Здравствуй, Рафаэль! Вот мы и снова в Кадисе! Три года тому назад мы отсюда открыли Испании путь к свободе…
— А теперь вот сидим сложа руки в ожидании победы наших генералов!.. Да только нам ее не дождаться… Я случайно натолкнулся на вопиющие факты. Калатрава и Аргуэльес втайне разрабатывают нечто вроде капитуляции. Но я ничего не могу предпринять против изменников, я бессилен.
— Да, я тоже слыхал об этом. Видно, дела наши совсем уж плохи…
— Они действительно плохи. И прежде всего потому, что плохи люди, которым эти дела доверены.
Риэго подошел к окну и показал вдаль:
— Вспомни, Антонио, нас была здесь горсть против целой армии. И мы побеждали!
— Что ж нужно делать?! Скажи, ты ведь президент кортесов. После короля ты первый человек в Испании!
Риэго горько усмехнулся:
— Ты знаешь так же хорошо, как и я, почему «первый после короля человек» лишен всякого влияния. Министры доверяют мне не больше, чем ты!
— Что касается меня, — счел нужным запротестовать Кирога, — ты напрасно…
— Тебе же известно — я потребовал две тысячи человек, чтобы пройти рейдом по Андалузии, и мне отказали! Возмутительно и смешно: всем вам не дает спать моя злосчастная слава!
— Что ж, ты правильно понимаешь свое положение, Риэго… Позволь дать тебе совет: я слышал, что донья Тереса готовится к отъезду в Гибралтар с твоим братом. Оставь и ты эту безнадежную возню и отправляйся вместе с ними в Лондон.
Риэго зашагал по комнате. Жилы на лбу его вздулись.
— При всей твоей неприязни ко мне я, не думал, Кирога, что ты способен на… на такую подлость. В отношении боевого товарища!.. Чтобы удалить меня таким путем из Кадиса… И вы посмели рассчитывать на мое согласие! Одна мысль об этом способна довести меня до крайности. Нет ли у тебя, честный Кирога, иных предложений для меня?
— Есть, есть…
— Тогда говори поскорей и уходи. Но берегись: есть оскорбления, которых не потерпит и былая дружба.
— Ты можешь покрыть себя новой славой…
— Прошу без лирических прикрас!
— Говоря кратко, тебе предлагают быть начальником штаба армии Бальестероса. Ты будешь и наблюдать за ним.
— Недурно придумано, черт побери! Славную фигуру буду я представлять собой под началом человека деспотичного, как великий визирь! Вам ведь прекрасно известно, что дон Франсиско со мною не в лучших отношениях…