Рифейские горы
Шрифт:
– Поставь его на место, Дайвис! Этот голоногий слишком наглый для раба... Это он царевич у ми-аранов, да? Тогда понятно...
Они перебивали друг друга, смеялись, и Дайвис отвлёкся, глянул в их сторону. А Кэйдар ударил его в эту минуту, точно в челюсть.
– О-па! Вот это удар!- засмеялся один из дружинников, придержал царевича за плечи, не давая упасть.
– Ну, держись, урод! Без зубов ты у меня точно останешься!- Дайвис бросился на Кэйдара так стремительно, что тот еле увернулся от кулака, пытающегося поймать его скулу. Но зато пропустил удар с левой
– Хороший ответ, Дайвис! Прямо отличный!
Короткая потасовка закончилась, едва начавшись, они только ударами обменя-лись. А потом вмешался один из аранов - подставил Кэйдару подножку, и тот упал назад, прямо на спину. Быстро перекатился, но подняться не успел. Дайвис пнул его сапогом под рёбра. Попал точнёхонько в кинжальную рану в левом боку, уже начав-шую понемногу затягиваться. Кэйдар не сдержал болезненного стона, громкого, неожиданного для всех.
– Больно?- Дайвис удивился, добавляя ещё.- Тебе больно, баба голоногая? Ну-ка, ребята, помогите, я ему всыплю горячих за всё хорошее!- Он выхватил хлыст из-за пояса, смотрел, как два других арана подхватили Кэйдара под руки, поставили на ноги. Затрещала ткань паттия, открывая белую нательную рубашку. Когда разорвали и её, кто-то из аранов заметил:
– Кожа-то какая белая, и правда, как у женщины...
Вот только шрамы на ней - один от меча, другой от стрелы - были шрамами на теле мужчины и воина.
Кэйдар забился в их руках после первого же удара, закричал с ненавистью:
– Уроды! Уроды паршивые! Сволочи...
Вырывался с такой силой, с таким отчаянием, что и двое с ним еле справлялись. Но его не отпустили до тех пор, пока сам Дайвис не сказал, опуская уставшую руку:
– Ладно, хватит с него...
Ми-аран не кричал, не просил о милости, ещё раньше потерял сознание, рухнул ничком, как только его отпустили. А Дайвис перешагнул через него, убирая размяк-ший от крови хлыст за пояс, сказал:
– Поехали, ребята!
Лидас только вечером про всё это узнал, когда пригнал вместе с другим рабом, Товием, коров с поля, удивился, что Кэйдар, как обычно, не вышел помочь ни с водой , ни с сеном.
Нашёл его в их углу, в той части дома, где жили несемейные рабы из молодёжи, из стариков. Сел на свою лежанку, уже привычным движением поддержав сломанную руку. Кэйдар лежал на животе, уронив взлохмаченную голову на руки. Разорванный до пояса паттий, открытая спина, а по ней - багровые рубцы - следы от плётки. Да, когда на кухне сказали, что его побили, никто не сказал, что это была плётка. Для Кэйдара это худшее из унижений. Бедняга, что он опять сделал не так?
С другими рабами он высокомерен до заносчивости, даже не ест за одним столом. Ни с кем не общается, не пытается подружиться. И с аранами сохраняет те же отно-шения. Скрипя зубами, выполняет приказы. Надолго ли хватит его терпения? Не сбежит, так нарвётся на крупные неприятности. Не Даймар его убить прикажет, так кто-нибудь из царской дружины убьёт.
Лидас сам родился царевичем, но младшим, после Гирана, не наследником. По-этому его никогда
Бывало, Лидас неделями пропадал в какой-нибудь отдалённой горной деревушке, отправлялся на охоту официально для всех, а сам вместе с Вилатом пробовал на вкус жизнь простолюдинов. Среди горных пастухов он учился объезжать вольнорождён-ных жеребцов, ходить по следам диких коз и скрадывать снежного барса, стрелять из лука и обороняться обычной пастушьей палкой. Да, он узнал многое из того, чему при дворе царя и цены не знали, и ещё, он научился видеть в бедняках и невольниках таких же людей, с их заботами и проблемами, с маленькими радостями и печалями.
Да, ему было проще, теперь он запросто сходился с прислугой, не гнушался ника-кой работы и последнего из скотников.
Поднявшись, Лидас одной рукой натянул на Кэйдара плащ, скрывая от глаз не-щадно иссечённую спину.
Холодновато тут что-то, эта холостяцкая комната самая дальняя от кухни, всё теп-ло достаётся семейным, у них дети.
Кэйдар поднял голову, узнав Лидаса, громко хмыкнул.
– Пришёл посочувствовать?
– Кто это был? Кому ты опять попался на глаза?- Лидас оставил без внимания его злую иронию.
– Какая разница?- крикнул с раздражением Кэйдар и тут же поморщился от боли.- Думаешь, мне так уж важно было знать, кто это был? Эти варвары, как вороны, на одно лицо...
Лидас рассмеялся. Он и сам давно заметил, как схожи между собой араны. Им с Кэйдаром, черноволосым и тёмноглазым, даже клички дали: головёшки. Обидное слово, в нём и ненависть, и презрение, и желание унизить.
– Тебя убить могут, ты понимаешь это, Кэйдар?- спросил шёпотом, наклоняясь к Кэйдару поближе, через проход, разделяющий их лежанки.- Любой из них, походя...
– А я смотреть спокойно буду, да?- Кэйдар громко фыркнул, поводя подбородком.- Я не безруким родился, ты знаешь...
– Тебя будут бить, ты будешь постоянно слабым и больным. Вспомни марага. Ты потому забирал у него лошадь, чтоб ему сбежать сил не хватало...
– О-о!- Кэйдар дёрнул головой, отворачиваясь, с понятным жестом: "Только не про это!"
– Тебе надо беречь силы для нашего побега,- заговорил Лидас ещё тише, будто кто-то мог подслушать их разговор на аэлийском языке.- Вот потеплеет немного, снег сойдёт...
– Я раньше уйду... Я не выдержу здесь... Ты пойдёшь со мной?
– Ты что?!- Лидас аж выпрямился, спросил в полный голос:- Нас ведь по снегу сра-зу поймают...
– Ну и пусть!- Кэйдар глазами сверкнул решительно.- Смерти испугался? Я так просто в руки им не дамся, учти... Да лучше сдохнуть, чем жить вот так!- Взглядом повёл по закопченным бревенчатым стенам. В полутёмных углах под тёплым жаром одного светильника плясали тени от пыльной паутины.
– Я не хочу сдохнуть, я вернуться хочу...- возразил Лидас упрямо поджимая губы.- У меня дочка...