Римская история. Книги LXIV-LXXX
Шрифт:
(3) Во время Куленских игр не только те, кто совершал установленные обычаем действия, но и зрители навлекли на себя многочисленные упреки.
ЭПИТОМА КНИГИ LXXIX
LXXVIII 1(1) Затем Антонин развязал войну с парфянами под тем предлогом, что Артабан ответил ему отказом, когда он попросил руки его дочери (ибо царь прекрасно понимал, что на словах Антонин выражал намерение взять в жены его дочь, но на самом деле жаждал завладеть Парфянским царством). Благодаря внезапности своего вторжения, Антонин опустошил значительную часть прилегающих к Мидии земель,(2) разрушил многие крепости, взял Арбелу и, разрыв погребения парфянских царей, рассеял их прах, а всё потому, что парфяне тогда не вступили с ним в сражение.(3) Тем не менее каких-либо значимых событий, о которых можно было бы упомянуть, тогда не произошло, за исключением одного случая, когда два солдата, добыв мех с вином, предстали перед императором и каждый из них утверждал, что эта добыча принадлежит только ему; затем, получив от Антонина приказ поделить вино поровну, они обнажили мечи и рассекли мех пополам, рассчитывая, что каждый получит свою половину
...но правда, ибо я прочитал об этом в книжке, написанной Антонином. Он потому так хорошо знал, как вести себя по отношению к каждому сенатору, что им были арестованы рабы, отпущенники и близкие друзья многих из тех, кто вообще ни в чем не обвинялся, и их спрашивали под пытками, любит ли такой-то императора или ненавидит. По его словам, свои заключения о дружественном или враждебном к нему отношении он делал даже на основании чертежей, показывающих расположение тех звезд, под которыми родился тот или другой из видных людей в его окружении, и по этим показаниям многих он награждал и многих убивал.
3(1) Когда парфяне и мидийцы пришли в неописуемую ярость от тех бедствий, которые они претерпели, и стали собирать большое войско, его охватил великий страх. Ибо у него было предостаточно наглости для того, чтобы расточать угрозы, да и опрометчивости в начинаниях ему было не занимать, но он оказывался величайшим трусом перед лицом опасности и был совершенно не способен преодолевать трудности.(2) Он уже не мог выносить ни зноя, ни тяжести доспехов, но надевал туники с рукавами, сшитые так, чтобы они в некоторой степени походили на нагрудный панцирь, для того, чтобы он, производя впечатление человека, одетого в доспехи, мог бы уберечь себя от заговорщиков и снискать уважение окружающих. Он часто облачался в такое одеяние и в мирной обстановке.
(3) Одежды эти были иногда целиком пурпурными, иногда с белой полосой посредине, но иногда пурпурной была только полоса, как мне самому довелось видеть. Тем не менее в Сирии и Месопотамии он носил германские платья и обувь. Кроме того, он придумал себе наряд, представлявший собой разновидность шерстяного плаща, сшитого по-варварски из лоскутов; и не только сам всегда так одевался (за что и получил прозвище «Каракалла»), но и солдат заставлял постоянно носить такую одежду.
(4) Варвары, увидев, что он за человек, и, услышав, что римское войско многочисленно, но солдаты из-за прежней привольной жизни (кроме всего прочего, они зимовали в частных домах и распоряжались всяким имуществом гостеприимных хозяев как своим собственным), а также от трудов и страданий, выпавших тогда на их долю, настолько утомились телом и ослабли духом,(5) что уже стали равнодушны к денежным поощрениям, которые они обычно получали от Антонина в большом количестве, — осознав всё это, варвары воспряли духом, словно римские воины оказались для них скорее соратниками, нежели врагами..........................
4(1) Антонин, со своей стороны, тоже стал готовиться к войне, но воевать ему уже не довелось, ибо он был заколот, находясь среди воинов, которых более всего чествовал и в которых был твердо уверен. Случилось так, что в Африке некий прорицатель сделал предсказание, получившее всеобщую известность, которое гласило, что префект Макрин и его сын Диадумениан должны получить императорскую власть.(2) Этот предсказатель был отправлен в Рим и сообщил свое пророчество Флавию Матерниану, командовавшему тогда солдатами в Городе. Матерниан тотчас отправил донесение об этом Антонину, но его письмо пришло в Антиохию к матери императора Юлии,(3) ибо именно ей было поручено разбирать все адресованные Антонину послания, дабы не отправлять ему понапрасну множество писем в то время, когда он находился в неприятельской земле. Еще одно письмо, написанное Ульпием Юлианом, который тогда отвечал за проведение ценза, было доставлено другими письмоносцами прямо Макрину, благодаря чему он узнал о происходящих событиях. Поэтому письма к императору доходили с задержкой,(4) тогда как Макрин направленные ему послания прочитывал незамедлительно. Он более не медлил, опасаясь, как бы Антонин от него не избавился в связи со случившимся и в связи с тем, что некий египтянин Серапион несколькими днями ранее предрек непосредственно императору, что жить ему осталось недолго и что его место займет Макрин.(5) За это предсказание Серапиона сначала бросили на растерзание льву, но, как рассказывают, стоило ему протянуть руку — и лев его не трогал, после чего он был казнен иным способом. Серапион мог бы, как он утверждал, избежать такой участи, призвав на помощь некие божества, проживи он днем дольше.
Рис. Юлия Домна.
5(1) Макрин, в свою очередь, никак не пострадал, но перешел к решительным действиям, боясь погибнуть, особенно после того, как Антонин неожиданно за день до своего дня рождения удалил от себя под тем или иным предлогом находившихся рядом с ним друзей Макрина, словно оказывая им почести (2)...................полагая, что ему было предначертано судьбой получить императорскую власть, и даже подобрал прозвище, соответствующее его будущему положению. Таким образом, он устроил заговор против Антонина, заручившись поддержкой Немезиана и Аполлинария,(3) братьев из рода Аврелиев, а также Юлия Марциалия, принадлежавшего к числу солдат сверхсрочной службы
(5) Так погиб Антонин, прожив двадцать девять лет и четыре дня (ибо родился он четвертого апреля) и пробыв у власти шесть лет, два месяца и два дня.7(1) И коль скоро об этом зашла речь, вспоминается очень многое из того, что показалось мне поразительным. Например, когда он собирался отправиться из Антиохии в свой последний путь, ему во сне явился отец с мечом в руке и молвил: «Я заколю тебя так же, как ты своего брата».(2) И прорицатели советовали ему остерегаться того самого дня, недвусмысленно заявляя, что «створки печени жертвенного животного закрылись». После этого он вышел через одну из дверей своих покоев, не придав значения тому, что лев, которого он называл «Акинаком» и с которым делил пищу и застольное ложе, вцепился в него, когда он выходил, и даже разодрал на нем одежду.(3) Дело в том, что он держал и многих других львов и при нем всегда было несколько таких животных, но только этому льву он часто расточал ласки даже на виду у всех. Таковы были знамения, а незадолго до гибели императора, как я слышал, крупный пожар внезапно охватил всё помещение храма Сераписа в Александрии, но не причинил решительно никакого ущерба,(4) уничтожив лишь меч, которым Антонин убил своего брата. Затем, когда огонь потух, небо засияло множеством звезд. В Риме же некий демон в обличии человека привел осла на Капитолий, а затем во дворец, разыскивая, как он говорил, хозяина императорских покоев, и утверждал, что Антонин погиб, а державой правит Юпитер.(5) За эти речи он был взят под стражу и отправлен Матернианом к Антонину, сказав при этом Матерниану: «По твоему велению я отправляюсь в путь, но предстану я не перед этим императором, а перед другим». Позднее, достигнув Капуи, он словно растворился в воздухе.8(1) Всё это случилось, когда Антонин еще был жив; тогда же на цирковых играх, проводимых в честь начала правления Севера, упала статуя Марса, которую несли в процессии, но это событие не вызывает большого удивления.
(2) Наиболее же поразительным представляется следующий случай. Приверженцы цирковой партии «зеленых» потерпели поражение, после чего, увидев галку, которая очень громко кричала на вершине обелиска, они все как один обратили к ней свои взоры и хором, словно заранее условившись, воскликнули: «Здравствуй, Марциалий! Давно мы тебя не видели, Марциалий!»; и произнесли они эти слова не потому, что у галки было такое прозвище, но потому что через эту птицу они, словно благодаря какому-то божественному внушению, приветствовали Марциалия, убийцу Антонина.
(3) Более того, некоторым людям показалось, что сам Антонин предрек себе свою гибель, когда в письме, которое он в последний раз отправил сенату, потребовал: «Прекратите просить богов о моем столетнем царствовании». Дело в том, что с самого начала правления Антонина его всегда приветствовали подобным восклицанием, и лишь тогда в первый и последний раз он выразил свое недовольство. Так на словах он упрекал сенаторов в том, что они желают ему невозможного, но на самом деле пророчествовал, что ему уже вовсе не придется царствовать.(4) И когда об этом зашла речь в одном из разговоров, я вспомнил, что как-то раз в Никомедии он устроил для нас пир по случаю празднования Сатурналий и много говорил о разных мелочах, как это водится во время застолья, а затем, когда мы уже собирались расходиться, он подозвал меня и молвил: «Дион, правда ли то, что Еврипиду принадлежит такое изречение:
Воли небесной различны явленья,
Люди не могут ее угадать:
Многого ждем мы, чему не свершиться,
Бог же укажет нежданному путь...
Так эта кончилась драма?»
(5) Тогда его слова показались мне не чем иным, как пустой болтовней, но после того как он умер в скором времени и эти стихи оказались последним, что он мне сказал, стало понятно, что он некоторым образом предрек свою участь, подобно Юпитеру, называемому Белом и почитаемому в Апамее Сирийской. Ибо Север, будучи еще частным лицом, услышал от этого божества такие слова: