Римская волчица. Часть первая
Шрифт:
— Так давайте его пригласим к нам.
— Что ж, думаю, он вам лучше сможет рассказать, что тогда творилось.
Электра собралась послать легату запрос в чип, но тут девушка вскочила и резким коротким ударом сшибла смуглого на пол вместе со стулом. За соседними столиками заорали и повскакивали. Электра отключила конус и вопросительно глянула на безопасника.
— Это у них часто так, — пояснил он. — А из-за своего обожаемого Махайрода так перевозбудились, что вот-вот придется легионерские палубы запечатывать и газ пускать.
— Юнона и Юпитер, какой такой
— Усыпляющий. А как с ними еще прикажете обходиться? Стандартное средство при бунтах. Культивируемая агрессия, не находящая достойного выхода, превращается в…
Смуглый вскочил, кровь из носа стекала ему на подбородок. Девушка крутанулась на месте и с легкостью залепила ему выпрямленной ногой, явно целясь в горло. Тот перехватил ногу у лица, и вот уже девица полетела на чей-то столик, сметая с него посуду и остатки еды. Хозяева столика дружно заорали что-то подбадривающее.
«И я все это унаследовала, — наконец ужаснулась Электра. — Всю эту дикую ораву. Пятьдесят когорт только на „Светоносном“. Усыпляющий газ, о боги».
Легат снова глянул на Электру, потом поднялся во весь свой немаленький рост и рявкнул низким баритоном:
— Ат-ставить драку! А ну пошли вон отсюда!
Легионеров разнесло в разные стороны, как котов, которых облили водой. Блондинка, тяжело дыша, стерла с лица чью-то овсянку с соевым соусом, смуглый взял со стола бумажную салфетку и с ворчанием засунул ее в широченную ноздрю. Потом оба козырнули, щелкнули каблуками и совершенно спокойно вышли в дверь кантины. Электра кивнула носатому — как там его, Кастор? — и указала на стул около себя.
— При всем уважении, домина Электра, — буркнул легат, усаживаясь, — о прибытии на «Светоносный» военного преступника можно было бы и не кричать на всех углах. Посмотрите, что творится. Многие считают его героем и святым подвижником.
Квинт напрягся, готовясь отбить упрек, предназначенный не ему. Взгляд Кастора был тяжелым, придавливал, как свинцовая перчатка. Легат максимус — старшее десантное звание во флоте, ему подчиняются абордажные палубы корабля, иногда одна палуба, иногда все. Понятно, что именно он должен был вести людей в бой, на захват мятежников.
— Вы правы, но что сделано, то сделано, — аккуратно ответила Электра. С Квинтом об утечке она поговорит потом, признавать оплошность одного подчиненного в присутствии другого было бы неправильно. — К тому же он не на «Светоносном». Расскажите про вашего святого подвижника подробнее, пожалуйста. Квинт сообщил мне, что вы непосредственно участвовали в подавлении бунта на Форпосте.
— Что вы хотели бы знать?
— Личные качества. Популярность. Договороспособность.
Легионер продолжал прямо смотреть на нее. Потом негромко заговорил.
— Популярность — вы только что видели. Они готовы рвать друг другу глотки за него. И это еще эээ…умозрительно. Молодежь и те, кто не видел своими глазами мятеж и чем он кончился.
Он умолк, глядя куда-то сквозь Электру. Она терпеливо ждала продолжения, в свою очередь рассматривая его. Крупные и резкие черты, легат был бы красив, когда б не следы осколков и ожогов.
— Он был упорен и целеустремлен, как танк, иначе такой пост не займешь. Справедлив, любимчиков не держал. Превосходный организатор, при нем все всегда работало. Безжалостен. И, как выяснилось, безответственно увлечен своими идеями, оказавшимися важнее долга римлянина, присяги солдата и жизней вверенных ему людей. А что до договороспособности, — он снова уставился ей в глаза, — то вы наверняка договоритесь, сходство налицо. Игнорируете закон, используете связанных присягой людей в личных целях, не считаетесь с последствиями.
— Осуждаете меня.
— Если бы адмирал Аурелий в свое время не упразднил должность флагман-легата на «Светоносном», все это так легко бы вам не далось. — Сдержанность на глазах испарялась, в голосе прорезалось возмущение.
— Не буду оправдываться. О своих целях я говорила открыто, на весь флот.
— Вот именно — о своих личных целях. — Он говорил по-прежнему негромко, но теперь так яростно, будто кричал на нее. — Вернуть адмирала на мостик, замечательно. Флот предан командиру, прекрасно. Только почему кто-то должен в мирное время гибнуть за эту преданность, а?
Электра заморгала, проверяя себя в чипе. Операция по захвату Лунной тюрьмы прошла без потерь, о чем она думала с огромным облегчением и чем тайно, потому что заслуга была не ее, гордилась. Может быть, кто-то скончался от ран? Нет, слава фортуне, ничего такого. Значит, он о другом.
Она вернула легионеру прямой внимательный взгляд.
— Кастор. Я не Махайрод. — Она говорила медленно, пытаясь понять, что стоит за его тяжким гневом. Возмущение беззаконием? Нет, слишком горячо, наверняка что-то личное. — Я не посылаю людей гибнуть за идеи, свои или чьи-то еще. Не приказываю римлянам стрелять в римлян. Не отправляю брата на брата. Я не была на Форпосте…
— С чего бы вам там быть, вы гражданская.
«Электра, аккуратнее, на Форпосте погиб его родной брат». Глаза Квинта ничего не выражали, он налил себе еще кофе и устроился поудобнее.
— Я не была на Форпосте. Но я хотела бы понять, что там произошло. И почему.
— Что ж, извольте. Мы получили сигнал от сената и запечатанную депешу с приказом — идти туда и подавить мятеж легионов и легат-губернатора Конрада Марциала Тарквиния. Из перехваченного обращения к войскам стало понятно, что он собирается развязать агрессию против пограничных планет Халифата и спровоцировать тем самым войну. Я был одним из тех, кто отвечал за усмирение Форпоста.
— Прошу вас, продолжайте. — Электра как могла смягчила голос.
— Планета кипела. Алгоритмы никак не помешали легат-губернатору сделать то, что он сделал. Война — что может быть для Рима естественнее? Он заблокировал несогласных, связь и транспортные пути, стянул верные себе легионы к космодрому и, видимо, чего-то ждал. Транспортов?
— Ни один из адмиралов не взял на себя впоследствии ответственность за связь с мятежниками, — вставил Квинт. — Но адмирал Второго Объединенного после подавления мятежа подал в отставку.