Риск-рефлексии в практиках конфликтных взаимодействий. Коллективная монография
Шрифт:
Прежде всего логика изложения требует внесения ясности относительно содержания понятий риска и риск-рефлексии, а затем обращения к формированию политики в отношении управления рисками. Начнем с того, что риск, будучи продуктом модернити, меняет объективный формат социальных процессов, который в досовременных обществах основывался на религиозно-метафизических образах мира, вселявших уверенность в постоянстве окружающей социальной и природной среды существования человека. Риск же релевантен обществу, осуществившему разрыв с этим «безмятежным порядком» и устремившему свой взор в будущее, где будущее суть неизведанная и полная опасностей территория, которую следует завоевать и колонизировать. Вместе с тем, риск и опасность не являются идентичными понятиями. Риск характеризуется активным анализом опасности в ракурсе будущих последствий. «Текучая современность» все больше вынуждает индивидов осознавать риски, возникающие перед ними. Иначе говоря, концепция риска актуальна лишь в обществе, которое активно пытается порвать с собственным прошлым, что и является главной характеристикой индустриальной цивилизации нового и новейшего времени [48] .
48
Гидденс
Многие исследователи отмечают, что риск предполагает опасность. Вместе с тем, утверждает У. Бек, риск не тождествен катастрофе. Он скорее есть некоторое предвосхищение в настоящем катастрофы, с которой можно столкнуться когда-нибудь в будущем. В следствие чего, риск предстает перед нами вещью в достаточной степени сомнительной и смутной – он одновременно как бы существует и не существует, наличествует и не наличествует. Эта двусмысленность риска, по мнению исследователя, и порождает его настоящие основания, а именно, политику страха и политику предупреждения опасности [49] . Таким образом, амбивалентность риска, порождающая страх и чувство неопределенности, вынуждает людей быть осторожными и рефлексивными.
49
Бек У. Критическая теория мирового общества риска. Космополитический взгляд на проблему // Прогнозис. 2009, № 2 (18). С. 4.
Рефлексивность – еще одно ключевое понятие, активно используемое сегодня в контексте изучения риска, к которому обращается не только У. Бек, но и другие известные исследователи (Э. Гидденс, З. Бауман и т. д.). Отталкиваясь от представлений о риске как о понятии, выражающем соотношение выгод и потерь в ситуации неопределенности и не-гарантированности результатов действий, можем сказать, что риск-рефлексия – суть выбор стратегии, основанный на знании, т. е. на как можно более адекватном представлении о существующих связях между целью, условиями, в которых происходит действие (социальная ситуация), и средствами достижения цели. Если риск предполагает опасность, то риск-рефлексия) – суть осмысление возможной угрозы, как принципа достижения успеха. Предвосхищение угрозы, которой еще нет, вынуждает к выявлению факторов, угрожающих существованию акторов и нормальному функционированию социальных систем.
Риск порождает социальные отношения между теми, кто принимает решение и берет на себя ответственность (индивидуальную или коллективную) за выбор, который может вызвать последствия для других и теми, кто не может себя защитить, либо может, но со значительно большими издержками. Таким образом, риск-рефлексия суть вопрошание о «побочных эффектах» или конструктивных и деструктивных последствиях риска, как для принимающих решения, а значит и берущих на себя ответственность за сделанный выбор, так и для тех, на ком непосредственно может сказаться этот выбор [50] . Риск всегда предполагает, с одной стороны, актора, а с другой, решения определенной направленности. Можно сказать, что риск суть результат определенным образом ориентированных решений или осознанный выбор между альтернативными направлениями действий. При этом, следует иметь ввиду что, решения, направленные на функциональные цели, могут привести и к неожиданным последствиям, которые при определенных обстоятельствах могут оказаться нефункциональными. Таким образом, решения, которые должны привести к положительным результатам, могут иметь негативные последствия, причем не только для той сферы, в которой принималось решения, но и для других областей (например, индустриализация и загрязнение окружающей среды, истощение невозобновляемых ресурсов, изменению климата, и т. д.).
50
Абгаджава Д. А., Пинкевич А. Г. Риск и рефлексия в современном обществе // Проблемы и тенденции развития социокультурного пространства России: история и современность: материалы VI международной научно-практической конференции. Брянск: БГИТУ, 2019. С. 29.
Общество сегодня, говоря словами автора концепции «рефлексивной современности» Э. Гидденса, – это социальный мир, складывающийся на основе рефлексий и решений, при принятии которых ключевая роль принадлежит не традициям или природным импульсам, но оценкам рисков, где информация и знания создают условия для рефлексии [51] . Адекватный выбор, элиминирующий его возможные деструктивные последствия, возможен только там и тогда, где и когда, принимающий решение обладает достаточно полной информацией о существующем положении вещей, а также о возможных ситуациях, к которым данный выбор может привести. По этой причине особую актуальность приобретает необходимость выявления ситуаций, определяемых населением в качестве опасностей, угрожающих и подрывающих их онтологическую безопасность [52] .
51
Гидденс Э. Последствия современности. М.: «Праксис», 2011. С. 54–57.
52
Там же. С. 222–223.
Связь современных обществ с различными рисками очевидна, и риск-рефлексия выступает своего рода методологическим ответом или логикой борьбы с ними. Риск-рефлексия призвана предвосхитить потенциальный ущерб человеку, обществу или природе. Поскольку вред воспринимается как негативный эффект, то анализ и осмысление рисков (с точки зрения обнаружения, предупреждения или элиминации факторов, приводящих к этим нежелательным последствиям) совершенно необходимы. Функция риск-рефлексии заключается в регулировании рисков путем их таксировки и разделения, осмысления последствий риска, установления стандартов и повышения надежности и безопасности систем, в которых он имеет потенциал проявиться. Таким образом, риск-рефлексия имеет решающее значение для определения выгод и издержек риска, что позволяет утверждать, что она (риск-рефлексия) сегодня является необходимым элементом функционирования современного общества.
Надо сказать, что в большей части жизненных ситуаций социокультурные и политико-правовые нормы, сформированные и навязанные обществом, позволяют индивидам преодолевать муки нерешительности, что оказывается возможным благодаря регулярности рекомендуемых форм поведения, а также применением или угрозой применения санкций со стороны общества. Таким образом, люди, как правило, знают, как следует поступать и редко попадают в ситуации без дорожной разметки [53] . Что же касается обстоятельств, когда индивиды должны принять решение самостоятельно, под свою ответственность – здесь ключевую роль играет знание о рисках и их последствиях, предлагаемых экспертами и профессионалами в определенной области. Именно они обладают прерогативой компетентно говорить и решать проблемы, выносить суждение о том, что истинно и ошибочно или ложно, указывать нам на возможное и невозможное. По сути, экспертами являются те, кто получают факты непосредственно в процессе теоретического или практического освоения реальности, и, следовательно, их видение фактов и зависимостей между ними представляются наиболее адекватными и приближенными к реальности. Вместе с актуализацией роли и значения экспертного знания обнаруживается проблема монополизации права на определение того, что считать риском, каковы его объем и возможности воплощения. Присвоение знания и следующий за этим контроль над населением (или некоторой его частью) является одним из важнейших аспектов того, что Гидденс называет «диалектикой контроля» [54] . Собственно, данный ракурс, по нашему мнению, и позволяет говорить о том, что знание о риске получает политическое измерение.
53
Бауман З. Текучая современность. СПб.: «Питер», 2008. С. 27.
54
Гидденс Э. Судьба, риск, безопасность // THESIS. 1994. Вып. 5. С. 131.
Существуют ситуации, при которых решения в условиях неопределенности принимаются отдельными лицами, и последствия этих решений ограничиваются исключительно теми, кто принимает решения. Есть ситуации, в которых решения о рисках являются коллективными, агрегирующими индивидуальные и общие издержки и выгоды. Здесь активно используются методы и инструментарий измерения и сопоставления ущерба и выгод, коррелирующие с тем или иным вариантом принятого решения, что и позволяет ответственным лицам осуществлять выбор (не всегда, конечно, лучший) на основе более точной информации и навязывать эти решения всему обществу. Однако есть и другие ситуации, на которые стоит обратить внимание, когда экспертные знания формируют у людей такие предпочтения и ориентации, которые выгодны власти с точки зрения оптимизации управления – достижение максимального эффекта при минимальных затратах. Таким образом, риск-рефлексия в условиях неопределенности и негарантированности результатов действий, как выбор стратегии поведения основывается на комплексе знаний, предлагаемых экспертами, профессионалами, авторитетами в той или иной области и в конечном итоге властью. Результатом данного процесса должен стать самостоятельный выбор альтернатив, направляющий поведение индивидов.
Вместе со сказанным, однако возникает ряд вопросов, требующих осмысления. В какой степени анализ ситуации и выбор модели поведения в рискогенных условиях в действительности осуществляется самостоятельно? Как актуализируется способность управляемых к самоуправлению? Какова роль риска и риск-рефлексии в этом процессе? Нет ли тут возможностей для манипуляции? Дальнейшие наши обсуждения предполагают обращения к размышлениям М. Фуко о влиянии знаний на людей и общество, к его представлениям о власти и управленчестве (правительности), которые сегодня активно используются в исследованиях проблематики риска и управления. Справедливости ради следует отметить, что философ мало говорил о риске и тем более не теоретизировал об обществе риска и в терминах общества риска, поскольку само понятие «общества риска», введенное, как известно, У. Беком, обретает научную форму в конце 1980-х гг. прошлого столетия, уже после смерти французского философа. Вместе с тем, ряд исследователей, пишущих о риске и современных обществах, обращают внимание на значение идей Фуко о власти, и, в частности, управленчества, в понимании современных обществ.
Анализ истоков современных систем власти и контроля, осуществленный философом, приводит его к выводу, что сегодня власть уже не действует путем прямого принуждения. Она действует через индивидуализацию, субъективацию, т. е. посредством интериоризации индивидом определенных способов понимания и практикования себя. Вместе с тем, данный тезис не есть утверждение тотальности власти, которая проникает даже во внутренний мир человека. Скорее мыслитель обнаруживает новое пространство, в котором мы сталкиваемся с властью и проблематизируем ее [55] . Переход от проблемы властных отношений к проблеме самоконституирования индивида приводит Фуко к необходимости ввести новое понятие «governementalite» – «управленчество», «правительность» или «правительственность». Семантика этого неологизма отсылает к понятию «government», содержащему в себе значения управления, правления и правительства [56] . Отталкиваясь от понимания власти, как совокупности отношений или процедур, призванных «сооружать, поддерживать в исправности и совершенствовать механизмы власти» [57] , философ представляет управленчество (правительность), как своего рода отдельную перспективу анализа проблем власти и управления.
55
Фуко М. Дискурс и истина // Логос. 2008, № 2. С. 159.
56
Очевидно, что полиморфность понятия «governementalite» создает сложности при переводе. В отечественной научной литературе многозначность данного термина находит свое выражение в различных переводах («правительственность», «управленчество», «привительность») или используется в виде кальки с французского – «гувернаментальность».
57
Фуко М. Безопасность, территория, население. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1977–1978 учебном году. СПб.: «Наука», 2011. С. 14.