Риск-рефлексии в практиках конфликтных взаимодействий. Коллективная монография
Шрифт:
В Санкт-Петербургском государственном университете изучение проблем влияния риск-рефлексий в различных социокультурных условиях на динамические и структурные показатели конфликта имеет давнюю традицию. Лидером этого научного вектора с полным основанием можно доктора философских наук, профессора Анатолия Петровича Альгина (1951–2009). Им опубликована первая в СССР новаторская научная работы о природе и сущности риска «Риск и его роль в общественной жизни», в которой, несмотря на ритуальные отсылки к «марксистской и буржуазной обществоведческой мысли», съездам и пленумам КПСС, выделялась «потребность поиска познавательных средств, позволяющих учитывать факторы неопределенности, стохастичности, конфликтности при выборе оптимальных альтернатив» [9] .
9
Альгин А. П. Риск и
Исследовательские интересы автора нашли свое отражение в ставился в социально-философском анализе риска «применительно к обществу и деятельности в целом, а не только к их отдельным сферам и видам», выделялись прикладной и теоретический уровни современных знаний о риске. Фокус внимания А. П. Альгина был направлен на выяснение смысла и содержания понятия «риск», его места и роли в структуре человеческой деятельности, обоснование значения общественно-полезного риска. Также эвристически значимыми видятся теоретические посылки автора, выделяющего основные элементы феномена риска:
– возможность отклонения от предполагаемой цели, ради которой осуществлялась выбранная альтернатива;
– вероятность достижения желаемого результата;
– отсутствие уверенности в достижении поставленной цели;
– возможность наступления неблагоприятных последствий в условиях неопределенности для субъекта, идущего на риск;
– материальные, экологические, нравственно-идеологические и другие потери, связанные с осуществлением выбранной в условиях неопределенности альтернативы;
– ожидание опасности, неудачи в результате выбора альтернативы и ее реализации.
Не меньший интерес с точки зрения понимания феномена риска представляет выделение его главных элементов. К ним профессор Альгин отнес вероятности получения желаемого результата, наступления нежелательных последствий (неудачи) и отклонения от выбранной цели.
Не меньшую ценность представляет анализ факторов, влияющих на выбор той или иной рискованной альтернативы или на отказ от риска, социальной предрасположенности индивида и группы к принятию риска, оптимальном ресурсообеспечении рационального риска, добровольности и недобровольности риска, специфика учета риска в политическом управлении и ряд других.
Все эти три направления так или иначе нашли выражение в исследованиях научного коллектива в С.-Петербургском университете в рамках исполнения гранта Российского фонда фундаментальных научных исследований «Риск-рефлексии в современных российских стратегиях управления конфликтом».
Проектная группа, объединившая ученых кафедр конфликтологии, философии и теории политики, социологии политических и социальных процессов, продолжила традиции исследований проблем влияния риск-рефлексий в различных социокультурных условиях на динамические и структурные показатели конфликта и управление им. представив широкий спектр позиций по междисциплинарным аспектам проблем конфликтного разрыва в российской версии «общества риска» взаимных оценок социальными и политическими акторами рисков, опасностей и угроз, представлений, установок и суждений о них.
Таким образом, можно сказать, что в Санкт-Петербургском университете образовалось институционально оформленное направление в области исследования рисков и управления ими, которое продолжает традиции конфликтологического, социологического и политологического анализа восприятия риска на основе современного российского опыта.
При этом спорные результаты экспресс-тестов на эффективность управления рисками и угрозами указывают на необходимость обновления эвристического инструментария анализа как на уровне стратегий теоретической идентификации, так и на уровне разработки технологичных механизмов и методов решения задач политического риск-менеджмента.
Итальянский философ Джорджо Агамбен подчеркивает, что эпидемия дала идеальный предлог трансформации состояния страха, которым заразилось сознание индивидов, в настоящую жажду ситуаций коллективной паники [10] .
Значительно расширив понятийный репертуар описания обществ в падемию, Славой Жижек, считая, что «единственное, что ясно – вирус разрушит сами основы нашей жизни, причиняя не только огромные страдания, но и экономический ущерб в размере, который может быть больше, чем ущерб от Великой рецессии. Нет возврата к “норме”. Новое “нормальное” должно быть построено на руинах наших прежних жизней, или мы окажемся в новом варварстве, признаки которого уже ясно различимы. Недостаточно рассматривать эпидемию как несчастливую случайность, чтобы избавиться от ее последствий и вернуться к нормальному функционированию ведения дел в прежнем виде, возможно, лишь с некоторыми изменениями в управлении здравоохранением. Нам нужно поставить ключевой вопрос: что не так с нашей системой, если мы оказались неподготовленными к катастрофе, несмотря на многолетние предупреждения ученых?», обоснованно выдвигает в качестве предмета анализа в научном дискурсе вопросы: «Какова же адекватная реакция на эпидемию коронавируса? Чему мы должны научиться и что стоит делать, чтобы встретить ее должным образом?» [11] .На наш взгляд, все участники дискуссии по вопросам восприятия рисков пандемии так или иначе подтверждают тезис У. Бека о смене в современном мире логики «распределения богатства в обществе» «логикой распределения риска» [12] .
10
Coronavirus and philosophers. M. Foucault, G. Agamben, S. Benvenuto. European Journal of Psychoanalysis – New Series. .
11
Жижек С. Пан(дем)ика! COVID-19 сотрясает мир. Shakes the World New York and London OR Books New, 2020. Перевод на русский язык: При поддержке Zizek Daily (vk.com/zizekdaily).
12
Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну. М.: «Прогресс-Традиция», 2000.
Обращаясь к способам концептуализации неравенства в распределении риска, можно обнаружить, что без ответа остается ряд принципиальных вопросов.
Какими критериями следует руководствоваться при артикуляции возможностей и ограничений различных методологических установок в исследованиях рефлексивности рисков [13] ?
На основе каких теоретических моделей возможны исследования восприятия повседневных рисков? Как риск-рефлексии детерминированы индивидуальным опытом, культурой и принадлежностью к различным социальным группам [14] ?
13
Jaeger С. С., Renn О., Rosa E. A., Webler T. Risk, Uncertainty, and Rational Action. London: «Earthscan», 2001.
14
Tulloch J., Lupton D. Risk and everyday life. London: «Sage Publications», 2003.
Наконец, являются ли риск-рефлексии элементом отражения господствующего властного дискурса, определяющего, что рискогенно, а что нет, кто относится к группам, находящимся в зоне особого риска, то есть навязывающего формы восприятия риска и рискового поведения. Отсутствие ясности при ответе на эти вопросы неизбежно порождает, используя определение М. Хайдеггера, своего рода «усреднённую и смутную понятность» [15] , когда на первый взгляд аргументированные описания рисков вступают в противоречие с управленческими практиками, обеспечивающими усиление функциональности превенции и распределения угроз, которые зачастую интерпретируются как нечто иррациональное и вымышленное. Ключом к обоснованию роли риск-рефлексий в стратегиях управления конфликтами является политика распределения и компенсации риска [16] .
15
Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков: «Фолио», 2003.
16
Бек У. Общество риска: На пути к другому модерну. М.: «Прогресс-Традиция», 2000.
Актуальность обращения к исследованию места и роли риск-рефлексий при принятии решений в условиях устранимой или неустранимой неопределенности обусловлена тем, что их продуцируют конкретные социальные акторы с определенными политическими интересами. В условиях «воспроизводимого алгоритма успешного экстремального поведения без правил, в котором власть с легкостью провоцирует повторные риски, опираясь на безответственность перед населением» [17] , это влечет за в одних случаях преференции, оказываемые властью какой-либо социальной групп в ущерб другим, поскольку риски иерархичны и им в большей степени подвергаются слои общества, наименее всего способные к минимизации его последствий [18] .
17
Павловский Г. О. Ироническая империя. Риск, шанс и догмы Системы РФ. М.: «Европа», 2019.
18
Tierney K. J. Toward a Critical Sociology of Risk // Sociological Forum. 1999. Vol. 14, no. 2.