Ритуал
Шрифт:
Люк громко рассмеялся. — Забудь, что произошло утром. Кстати, сейчас я чувствую, что был прав. Просто забудь об этом на какое-то время, и скажи. Скажи, какие у тебя ко мне претензии? Давай, выкладывай.
— Люк! — окрикнул его Хатч.
— Нет уж, позволь. — Люк снова перевел взгляд на Дома и медленно произнес. — Что я такого сделал? Скажи мне. Ты постоянно меня доканываешь. Что бы я не сказал, ты все отрицаешь. У меня нет права на свое мнение. Что бы я не сказал, у вас с Филом на все есть саркастический комментарий. Или переглядывайтесь с гнусными ухмылочками. Почему? Я тут из кожи вон лезу, но что бы я ни делал, получаю взамен лишь неуважение.
Никто не проронил ни слова.
— Времена изменились, Люк. Мы все ушли вперед, — сказал Хатч.
— Что это значит? Только честно.
— Мы стали другими. Люди отдаляются друг от друга. Со временем. И в этом нет ничего плохого.
— Плохо приглашать кого-то в поход, а потом, отстранившись от него, смешивать с дерьмом. И даже когда все хреново, вы продолжаете так поступать.
— Ты зашел слишком далеко, — сказал Фил.
— Если мы тебя чем-то обидели, прости, — сказал Хатч. — Как нам сейчас с этим быть?
— Ты тут не причем. Ты ни в чем не виноват, Хатч. Я говорю не о тебе, а о той парочке.
Дом покачал головой. — А ты никогда не думал, что некоторые твои слова могут нас бесить?
Люк поднял вверх руки. — Какие, например?
Дом высунулся из палатки. — Думаешь, кто ты есть на самом деле? Может, напомнишь нам, какой ты «вольный казак». Ни семьи, ни жены. Не веришь в моногамию. Не позволяешь никому орать на себя на работе. Не хочешь становиться заложником ответственности. Тебе уже тридцать шесть, дружище. Ты работаешь в лавке. Ты продавец. Тебе не восемнадцать лет. Но ты не изменился, и тебя сложно воспринимать всерьез. Потому что тебя до сих пор радует, что Lynyrd Skynyrd выпустили новый альбом.
Фил и Хатч захихикали. Люк окинул взглядом всех троих, запрокинул голову и саркастически рассмеялся. — Так вот оно что.
— Думаешь, твоя философия производит впечатление на кого-то, у кого в жизни есть хоть какая-то ответственность? Тогда, в Стокгольме, ты сказал, что сделал другой выбор. Какой выбор? Что ты сделал за свою жизнь? Честно? Чем можешь похвастаться?
Люк наклонился вперед, и начал говорить повышенным тоном, пока не одумался и понизил его. — Это не соревнование. Мне не нужно то, что есть у вас. Честно, не нужно. А раз я не ведусь на это, вы пытаетесь выставить меня неудачником. Совершенно верно, я усложнил себе жизнь этой музыкальной лавкой, которая пошла кверху жопой. Переездом в Лондон. Но я не какой-то бесцельный неудачник. Я работаю в магазине, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Я не выбирал эту карьеру. Эта работа помогает мне платить за аренду. Я просто делаю это. Только и всего. Я не такой, как вы думаете.
Фил хихикнул, и Люк понял, что тот смотрит на Дома. Ему что, тоже влепить? Он пристально посмотрел на Фила. — Но вас это очень волнует. Вас бесит, что я не сижу, погрязнув в долгах, с какой-нибудь унылой сукой на шее. Вместо этого вы пиарите свою жизнь, будто хотите, чтобы я вам завидовал. Кто хотел бы такого, парни? Посмотрите на себя. Вы выглядите, как старые пердуны. Вы оба. Жирные, седые, а вам еще сорока нет. Это семья с вами такое сделала? И брак? Я тоже должен к этому стремиться? Завидовать? А если нет, значит, я не в деле? Почему? Я скажу вам почему. Потому что я напоминаю вам о том, чего вы не можете делать. Да, не можете. Потому что вам никто не позволит.
Дом просто покачал
Фил тихо сказал, — Сука.
Дом снова поднял глаза на Люка, пытаясь сдержать веселье. — Всякий раз, когда мы встречаемся, ты пытаешь утереть нам этим нос, на большее ты не способен. Задержка в развитии на лицо.
— Что? Следовать зову сердца. Не идти на компромиссы. По-вашему это удел неудачника?
— Только послушайте его, — тихо сказал Фил, проявив активность впервые после инцидента у церкви. — Он зарабатывает два с половиной фунта в час и живет в той же жопе, из которой, не вылезал со второго курса университета.
— И все-таки тебя это бесит, — сказал Люк. — По-настоящему бесит. Вы носите в себе лишь сожаление и обиду. Я не виноват, что вы оба боитесь своих гребаных женушек.
Дом фыркнул. — А ты трахаешь тех паршивых шлюх и живешь, как бомж. О, я бы не задумываясь, поменялся бы местами. И где ты там проходил курсы по торговле компакт-дисками и музыкальной прессой? В гребаном Финсбери-парке?
— Почему это женщины, с которыми я встречаюсь, являются паршивыми шлюхами? А те злобные стервы, с которыми вы спите, значит… желанные? Респектабельные?
Хатч покачал головой. В темноте было сложно разглядеть, улыбается он или нервничает. — Парни, вы уже переходите все границы.
Но Хатча никто не слушал. Теперь даже он раздражал Люка, потому что, как обычно, пытался защитить Дома. Он всегда с ним нянчился. Знают ли они, как они вместе выглядят? — Деньги, — продолжил Люк. — Это самое ценное, что есть у всех, так? То, что они зарабатывают?
— Ну, это преимущество. Лучше, чем ничего.
— Это единственный критерий, по которому вы сегодня судите людей. Чем они владеют, что покупают. В какое унылое говно ты превратился. И не претворяйся, что ты счастлив, дружище. Не обманывай себя, потому что меня не проведешь. Я видел тебя на свадьбе Хатча. Сколько раз вы ругались с Гейл? — Он зло посмотрел на Фила. — А вы с Мишель? А? У нее весь день лицо было, как у бульдога, жующего осу. Я отделался от пары таких несколько лет назад. Выставил их на улицу вместе с мешками для мусора. Даже в мыслях не было на них жениться. Я имею в виду, о чем вы думали? Я лучше бы очутился на улице, чем однажды проснулся б рядом с одной такой унылой рожей.
Хатч протянул руку и крепко сжал Люку лодыжку. — Люк, Люк, Люк, Хватит! Хватит! — Потом Хатч вскочил и, обращаясь ко всем, сказал, — Парни, знать вас больше не хочу. Ноги моей больше не будет в одной с вами комнате. Если забуду, напомните. У нас нет больше ничего общего. Протрите глаза. Мы сейчас по уши в дерьме. — Он двинулся в сторону деревьев, чтобы отлить.
— А кто в этом виноват, мать твою? — крикнул Дом ему в след.
Люк еще не чувствовал, что закончил, что все высказал правильно. — Когда выберемся отсюда, каждый пойдет своей дорогой.
— Хорошо, раз тебя это так волнует. Не буду больше навещать тебя. Можешь быть уверен, — сказал Дом и рассмеялся. В его голосе прозвучала нотка триумфа, отчего Люк с наслаждением вспомнил, как его кулаки прошлись по его лицу.
— Принято.
— Мы пошли в поход лишь потому, что ты нищеброд. Я, Филлерз и Хатч хотели поехать в теплые страны, но ты не мог себе это позволить. Хотели поехать в Египет, понырять в Красном море. Вот что происходит, когда ты идешь на компромисс ради «свободного духа», ради того, кто живет по своим правилам. Кто зарабатывает на жизнь торговлей компакт-дисками и вечно сидит без гроша. — Дом застегнул молнию палатки.