Ритуал
Шрифт:
Я поворачиваюсь и иду к двойным дверям, чтобы выйти из зала, когда слышу его крик:
— Она не принадлежит тебе! Она будет моей женой! — Мэтт кричит, когда двери закрываются за мной. Спустившись по лестнице на первый этаж, я направляюсь в свою комнату, чтобы собрать сумку для поездки домой.
— Что это, блядь, было? — Прикетт вбегает в мою комнату с Ганнером за спиной.
— Ничего, — лгу я. Я не в настроении проходить через это с ними. Все мое тело сейчас вибрирует, потому что я так зол на Мэтта. На Блейкли. Я знаю, что это не ее вина, но тот факт, что я мог никогда не узнать, не дает мне покоя. И я даже не могу, блядь, сказать ей об этом, потому что тогда она поймет, что сказала мне прошлой ночью. Блядь!
— Какого хрена, Раят? Это не пустяк, — огрызается Ганнер.
Я бросаю сумку на свою кровать и поворачиваюсь к ним лицом.
— Мне не нужна была твоя помощь. Так что в следующий раз не ходи за мной и не вмешивайся.
Ганнер фыркает, а Прикетт проводит руками по волосам.
— Послушай… — Прикетт делает шаг ко мне. — Все изменилось с тех пор, как вы с Мэттом вернулись из Чикаго в прошлом году. Мы все это знаем. Мы все это видели. Я не знаю, что там, черт возьми, произошло, но тебе нужно собраться с мыслями. Драться с Лордом из-за избранной?.. — Он покачал головой. — Это последнее, что ты хочешь.
Я наступаю на него, не собираясь отступать. Я люблю Прикетта как брата, но не собираюсь ломать его гребаную челюсть.
— Тогда ему нужно держать свои гребаные руки подальше от того, что принадлежит мне.
— Господи, Раят. Ты влюбляешься в нее? — спросил Ганнер, широко раскрыв глаза.
— Нет, блядь, — я шиплю на его тупой вопрос. — Речь идет о Мэтте и о том, что он наложил свои руки на то, что ему не принадлежит! — кричу я. — Я не давал ему разрешения…
— Я собираюсь остановить тебя прямо на этом месте, — Прикетт прерывает меня, поднимая руки вверх и отступая назад, давая мне немного пространства. — Он трахнул ее?
— Нет, — я бы убил этого жалкого сукина сына прямо там, в тренажерном зале, и повесил его тело на всеобщее обозрение, просто чтобы доказать свою правоту.
— Тогда ты не можешь преследовать его, Раят. Если только он не сделал что-то с твоей избранной без твоего разрешения, Лорды не сочтут твою истерику оправданной.
— Истерика? — я грубо рассмеялся.
— А как еще это можно назвать? — Ганнер пожимает плечами.
Мои зубы скрежещут, потому что я могу объяснить им это миллионом разных способов, а они все равно не поймут.
Кто-то стучит в дверь моей спальни, и я огрызаюсь:
— Что?
Она распахивается, и Сара просовывает голову внутрь. Ее взгляд переходит с меня на Прикетта, а затем на Ганнера.
— Я иду на занятия, — говорит она ему.
Он смотрит на нее, потом снова на меня. После долгого раздумья вздыхает.
— Я провожу тебя, — затем оставляет меня наедине с Прикеттом.
— Я…
— Уходи, Прикетт, — я закончил этот разговор.
Он опускает голову, потирая затылок.
— Я просто надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, Раят. Мне бы не хотелось, чтобы ты зашел так далеко и потерял все из-за куска задницы, — затем тоже поворачивается и уходит, оставляя меня в бешенстве.
Час спустя я сажусь в частный самолет моего отца, когда у меня в кармане звонит мобильный. Усевшись в белое кожаное кресло, я вижу, что это номер, который не сохранен и не показывает имени. Не редкость.
— Алло? — отвечаю я.
— Привет, Раят.
Я сразу же узнаю его голос и сажусь в кресло ровнее. Я не разговаривал с ним с тех пор, как виделся посреди ночи в его офисе, когда он сказал мне выбрать Блейкли.
— Сэр…
— Я слышал, что сегодня утром в доме Лордов возникли проблемы.
Я скрежещу зубами. Откуда, черт возьми, он знает? Прикетт и Ганнер могут не понимать, что я сделал, но они не крысы. В зале больше никого не было. И я знаю, что Сара не знает, что произошло. Остается только одна возможность. Мэтт! Он уже рассказал все своему папочке. Может, он думает, что если ему удастся лишить меня титула Лорда, то он быстрее получит Блейкли. Может, это и был его план с самого начала. Пойти к Блейкли, угрожать ей, думая, что она побежит ко мне, а я нападу на него. Черт, если это и был его план, то я его подтолкнул и дал ему именно то, что он хотел.
— Да, сэр. Этого больше не повторится, — вру я. Мэтт должен усвоить урок. Если мне придется сделать это снова, то так тому и быть. Я приму эти последствия, когда придет время.
— В этом нет необходимости, — говорит он пренебрежительно.
Я хмурюсь и повторяю.
— Нет необходимости?
— Да. Я не знаю подробностей, да и мне это не важно. Но просто чтобы у нас было взаимопонимание, — он делает паузу и прочищает горло. — Ты делаешь все, что, черт возьми, необходимо, чтобы держать его подальше от нее. А я позабочусь о том, чтобы об этих надоедливых слухах ничего не было слышно.
На моем лице появляется улыбка. Что, черт возьми, Мэтт сделал, чтобы разозлить этого человека?
— Я ясно выразился? — спрашивает он в ответ на мое молчание.
— Да, сэр.
Щелчок.
Я откидываюсь назад, когда двигатели самолета оживают, и эта улыбка становится еще шире, отчего у меня болят щеки. Эта игра только что стала намного веселее.
***
Лимузин подъезжает к фасаду викторианского особняка на севере штата Нью-Йорк, где я вырос.
Я выхожу, беру сумку и поднимаюсь по ступенькам. Не успеваю дойти до последней, как дверь распахивается. Моя мама вскрикивает, закрывает рот руками и бежит ко мне.
— Раят! — кричит она слишком громко мне в ухо, крепко обнимая меня.
Я бросаю свою сумку, чтобы обнять ее в ответ.
— Привет, мам.
— Боже мой, я так рада, что ты дома, — она отстраняется и обхватывает мое лицо обеими руками. — Ты такой взрослый мужчина. — Я вижу, как слезы начинают скапливаться в ее голубых глазах.
Я никогда не возвращаюсь домой. Это не из-за нее или из-за моего отца. Я просто предпочитаю быть в другом месте.
— Я здесь только на выходные, — напоминаю я ей.