Риверсайд Драйв
Шрифт:
Н о р м а н. Именно это я пытался объяснить Шейле.
Х э л. Сколько же раз вы спали?
С э н д и. Разве цифры что-то решают?
Х э л. Для меня да. Я бухгалтер.
С э н д и. Ну, скажем так: я нехожу на приемы к психоаналитику.
Х э л. Ты хочешь сказать, каждую среду, четверг и субботу...
С э н д и. Нет никакого доктора Файнгласа.
Х
С э н д и. Я и боролась. И могу всем порекомендовать такую терапию.
Х э л. А сто шестьдесят долларов в час?
С э н д и. Номер в гостинице.
Х э л. Я весь год оплачивал вам с Нудельманом номер в гостинице?
С э н д и. А тебе не казалось странным, что у меня единственный на свете психотерапевт, который не уходит в отпуск в августе?
Д э в и д. Вот сущий фарс. Что там наша жизнь!
Ш е й л а. Фарс? Разве это не трагедия?
Н о р м а н. А в чем трагедия-то?
Ш е й л а. Разве это не горько: два человека когда-то наверняка любили друг друга — и явно любят до сих пор, — но былое очарование, прежнее влечение исчезло...
Д ж е н н и. Никто не в силах продлить влюбленности.
Д э в и д. Увы. Мы привыкаем, на место страсти приходит что-то другое — совместный опыт, дети, скотство.
Х э л. Вы с Нудельманом и сейчас встречаетесь?
С э н д и. Нет. Помнишь, в начале года у него было сотрясение?
Х э л. Помню. Он до сих пор не оклемался. Как это случилось?
С э н д и. Зеркало упало с потолка. Он лежал один в кровати.
Х э л. Черт возьми! Лучше бы оно упало на меня!
Д э в и д. Я тебе объясню, почему это фарс. Потому что они слишком трогательны. Мелковаты для трагедии. Ну кто они такие? Он бухгалтер, она домохозяйка. Это не Гамлет и не Медея.
Х э л. Знаете что, не только принцы умеют страдать. На свете миллионы людей мучаются ничуть не меньше Гамлета. Каждый из них — по-своему Гамлет. Гамлет на ноотропиле.
С э н д и. Ревнивый, как Медея.
М а к с. Ну и что же из этого следует? У всех есть свои секреты, свои скелеты в шкафу, тайные страсти, темные наклонности — и если мы хотим, чтобы жизнь продолжалась, надо научиться прощать.
Н о р м а н. Вот об этом и будет пьеса. Да, я на минутку увлекся твоей сестрой — большое дело! Может, действительно, вы напишете, что Шейла и Дэвид тоже как-то раз провели шальную ночку вдвоем, — и таким образом нам открываются трогательные слабости друг друга и мы
Д ж е н н и. Мило. Зрители смеются над нами и ненадолго забывают о собственных горестях. Мы целуемся и миримся.
М а к с. Умение прощать... Да, это придаст скромному водевилю глубину и трогательность.
Ш е й л а. Ну, конечно. Кто я такая, чтобы судить других и пустить коту под хвост целую жизнь вдвоем, годы любви, только потому что мой муж-дантист дрючит мою сестру?
Д ж е н н и. Мы переменимся, мы исправимся. Где есть жизнь — есть надежда.
С э н д и. Но чем тогда отличается умение прощать от умения прятать голову в песок?
М а к с. Благородством, великодушием. Умение прощать дано нам свыше.
Д ж е н н и. Может, и ничем не отличается, но выглядит симпатичнее.
М а к с. Мне нравится. Будет смешная, печальная, а главное — кассовая история. Идемте: пошли в кабинет, я хочу закончить третье действие, пока все свежо, я чувствую, что нашел выход из тупика. Самое главное — кассовость. Прошу прощения: умение прощать. Самое главное — умение прощать.
Все поднимаются по лестнице, на сцене остаются Хэл и Сэнди, они смотрят друг на друга.
Х э л. Не думаю, что смогу простить тебя, Сэнди.
С э н д и. Нет. И я тебя.
Х э л. Даже не знаю почему. Я ведь понимаю, что Куроян прав — он серьезный драматург.
С э н д и. Прощать легко в театре. Там всем управляет автор. Тем более, ты говоришь, Куроян — настоящий профессионал.
Х э л. Все-таки не могу поверить, что ты столько времени путалась с Нудельманом. Наверное, он мстил мне за тот аудит.
С э н д и. Ты тут совершенно ни при чем. Не думай, что на тебе свет клином сошелся.
Х э л. Неужели тебе было так уж скучно со мной?
С э н д и. С годами тебя это перестало интересовать.
Х э л. У меня не было стимула. Ты тоже стала относиться ко мне, как к данности.
С э н д и. Это пьесу можно переписать — выбросить черновики в корзину, придумать героям другую жизнь, начать все с чистого листа. Но ведь наших слов и наших поступков не выбросишь.
Х э л. Беда в том, что я тебя люблю.
С э н д и. Я тебя тоже люблю. Но это не трагедия — всего лишь мелодрама.
Х э л. А может, мне взять это ружье и убить нас обоих? Как думаешь, трагическая смерть искупила бы нашу вину?