Роботы божьи
Шрифт:
– Куда смотрит полиция?! Почему она не вмешивается?
– спросил возмущенный Егор.
– Полиция?
– насмешливо переспросил Иван.
– Ты будто с луны свалился! Со времен Васильева полиция смотрит нам в карман. Она помогает тем, кто платит. У хакеров денег больше.
Он открыл амбарный замок и толкнул тяжелую створку. Они вошли внутрь. Взгляд Егора приковало страшное зрелище. Под потолком в центре храма, на покрытой пылью люстре, висел высохший труп священника. Его одеяние истлело, превратившись в изорванные грязные ленты. По-детски сморщенное лицо и редкие выцветшие патлы на черепе вызывали жалость. Прямо под ним валялась
– Он тут уже висел, когда я эту церковь нашел. Решил, пусть висит себе дальше, вроде талисмана.
– Он теперь в аду?
– сдавленно спросил Егор.
– Зависит от того, как он попал на люстру. Если повесился, то в аду. Если его повесили, то вернулся домой.
По спине Егора пробежала дрожь. Он почему-то был уверен, что священник убил себя сам. Неизвестно, кем он был на самом деле, напомнил себе Егор. Здесь бедолага играл роль священника. В реальности он мог быть кем угодно: ребенком, домохозяйкой, трансвеститом-проституткой, депутатом муниципального собрания. Или, чем черт не шутит, даже настоящим священником вроде Авдеева. "Ненастоящим священником", - поправил себя Егор.
Мысли о реальности и предстоящем болезненном возвращении заставили его нервничать.
– Я давно здесь?
– спросил он напряженно.
– Местное время совпадает с реальным?
– Совпадает, - успокоил Дубина.
– Что, уже торопишься обратно?
– Лизергин сказала, что если я не вернусь через сутки, она бросит мое тело в коме.
– А где оно сейчас?
– В Дубне. В гостиничном номере.
Иван покачал головой.
– Лизу можно понять. Что ей делать, если ты не вернешься в срок? У нее нет денег на поддержание жизни твоего тела. Ну, будет она рядом сидеть, пока ты не помрешь. А толку-то?
Он снял и поставил на пол рюкзак. Потом взял у Егора ружье и бережно положил его рядом.
– Придется возвращаться, - сказал он, глядя на Егора с сочувствием.
Егор задрожал, как осиновый лист.
– В-вы убьете меня?
– спросил он, стуча зубами от страха.
– Ясное дело. А что остается?
Дубина поплевал на ладони и вытащил из ножен устрашающего вида мачете с широким ржавым лезвием.
– А м-можно из ружья?
– робко попросил Егор, уже ни на что не надеясь.
Дубина вновь покачал головой.
– Прости, друг. Ты же понимаешь, патроны на вес золота. Я и так потратился, когда спасал тебя на холме. Выстрел на заказ стоит от двух тысяч. Ты заплатишь мне столько?
Трепещущий Егор помотал головой. Сердце запрыгало в груди так сильно, будто хотело выскочить наружу. Дубина осторожно поставил его на колени так, чтобы грудь легла на скамью. Егор вперился в каменную плитку пола, тщась разглядеть в пыли и случайных узорах чье-то лицо. Он вдруг явственно увидел два глаза - один насмешливо прищуренный, - изящные запятые ноздрей и полуоткрытые женские губы. Егор впился взглядом в насмешливое лицо. Зрение сузилось до размеров светлого пятна на плитке, остальной мир исчез, утонув в дрожащем мареве.
– Руки под грудь положи, чтоб не мешали.
Егор повиновался.
– Ну, что же...
– сказал боксер, вздохнув.
– Было приятно познакомиться. Счастливого пути!
– Мне тож...
Свистнул мачете, и голова
* * *
Иван удрученно смотрел, как истекает кровью обезглавленное тело едва обретенного и тут же потерянного друга. Он прикидывал, где закопать труп, как вдруг его внимание привлек необычный звук. Не похожий ни на что в природе, звук более всего напоминал низкий вибрирующий звон. От него задрожали остатки витражных стекол в оконных проемах, а в животе боксера возникло неприятное чувство, будто кто-то невидимый бесцеремонно ощупывает его внутренности изнутри.
Звук создали специально, чтобы охотники не пропускали появление гостей. Звенящая волна проплыла по залу дважды. Прибыли двое разом, чего давно не случалось. Иван положил окровавленный мачете на скамью, подобрал винтовку и на цыпочках прокрался к двери, ведущей на колокольню. Стараясь не шуметь, он осторожно открыл дверь и нырнул в душную темноту. Наверх вела узкая темная лестница, обветшавшая настолько, что некоторые ступеньки сгнили и провалились. Иван взбирался наощупь, держа оружие одной рукой, а второй нащупывая ступеньку для следующего шага. Он не стал лезть на самый верх, незванные пришельцы сразу заметили бы его. Звон был громким - они материализовались прямо у стен церкови.
Достигнув середины лестницы, боксер присел у маленького окошка в башне, почти незаметного снаружи. Мысленно матерясь, он кое-как устроил винтовку на ступени рядом с собой. Она была слишком длинной, на узкой лестнице с ней не развернуться. Оставалось полагаться на мелкокалиберный револьвер - но, если стрелять из него не в упор, результат непредсказуем. Все зависело от дистанции до цели и от того, какой толщины на ней одежда. "Эх, почему Лиза забыла про пистолет!" - с досадой подумал Иван.
Он чуть привстал и выглянул наружу. За церковной оградкой появились двое мужчин. Один стоял спиной к церкви, Дубина не видел его лица. Второй был полным чернявым хлыщом с брезгливой усмешкой на холеном лице. Иван не знал визитера, но сразу проникся к нему безотчетной неприязнью. Боксер вновь пожалел, что винтовка слишком длинна и он не может взять незванных гостей на прицел.
Оба были одеты странно для этих мест; почти так же странно, как только что ушедший Егор, чьи смокинг и ботфорты произвели на Ивана изрядное впечатление. Стоявший спиной оказался в домашнем халате, а неприятный брюнет щеголял в дорогом деловом костюме. В руке у каждого было по пижонскому никелированному пистолету. Увидев блестящие в лучах закатного солнца стволы, Дубина сглотнул от страха и алчного желания завладеть ими. На короткой дистанции - а визитеров отделяло от него не более тридцати шагов - их оружие было гораздо опаснее его пугача. Если, конечно, они умеют им пользоваться. Иван решил ничего не предпринимать. Он затаился и стал ждать, что эти двое станут делать дальше.
– Ну и место ты выбрал!
– громко сказал тот, что был в халате, с нескрываемым отвращением в голосе.
– Неужто больше негде поговорить? Зачем все это: инъекция, аппаратура, игра эта идиотская? Где мы вообще?
Дубина не верил своим ушам. Он узнал бы этот голос из тысячи, даже пропущенным сквозь вокодер. Голос принадлежал человеку, которого он ненавидел всей душой; тому, кто лишил его человеческой жизни, превратив в вечного скитальца по умирающему зараженному миру. Это был голос Леонида Глостина.