Родишь мне сына
Шрифт:
— У тебя есть ровно минута, чтобы взять сраную тряпку и вытереть пролитый кофе... А если не успеешь — я тебя саму порву на тряпки.
— Но... — была я просто в ужасе. — Но ведь я...
— Время пошло!
— Пожалуйста! Не надо! Я ведь ничего не... — так и душили меня эти слова изнутри. Я так и хотела кричать, что незряча. Но он мне запретил это делать — запретил говорить это вслух, будто запреты что-то меняют.
Вместо того чтобы спорить и пререкаться, я стала ощупывать каждый сантиметр комнаты в поисках шкафа или тумбы, или... Да я просто исследовала его как опасный лабиринт. Словно крыса, над которой ставят эксперименты. Я должна была с завязанными глазами найти артефакт — ту злосчастную швабру, о которой говорил ублюдок. Швабру! Где я могла ее найти, где?!
— Осталось тридцать секунд, — сказал Марат, как будто приговор перед казнью.
Я буквально ощущала под собой электрический стул. Еще полминуты — и он меня линчует. Порвет на тряпки, как и обещал.
— Где она, я не могу ее найти!
Я паниковала. Время почти вышло, а руки за спиной лишь ощупали пару метров вдоль стены. Все, что мне попалось — это шторы, подоконник...
— Десять секунд...
Но затем я добралась до шкафа. Я открыла дверцу и принялась судорожно шарить пальцами по полкам. Сперва на первой, затем на второй. Было похоже на чулан под лестницей. Швабра могла быть где-то здесь, я это знала. Но... руки вдруг наткнулись на сталь. Холодную и твердую. Нечто инородное, совсем непохожее на тряпку или швабру. Или губку... Это было оружие — тяжелый пистолет. Я нашла пистолет в его чулане.
— Время вышло, — произнес мой мучитель и схватил меня за плечи.
— Нет! — визжала я. — Умоляю! Нет!
Марат бросил меня на ковер и начал рвать на мне одежду. Он вонзил свои руки в ворот сарафана, а затем я ощутила, как трещат истошно швы по всей длине. Его крепкие пальцы растерзали ткань в одно мгновенье — просто рвали сарафан как бумагу на подарке. Лоскут за лоскутом...
Я извивалась, вырывалась. Но он прижал меня своим телом, не позволив и пикнуть. В итоге я осталась лишь в одном белье. Марат жестко раздвинул бедра и прижал меня к полу, словно уже все предрешено. И это случится прямо сейчас.
— Ч-ш-ш-ш... — успокаивал он. — Тише, детка... Ч-ш-ш-ш...
Но я трепыхалась до последнего.
— Нет! Отпусти! Я не буду! НЕТ!
Он смеялся мне в лицо, держа руку на бедре. Его пальцы скользили все выше и выше, пока я ничем не могла защититься. Просто ощущала эту ноющую боль и напрягалась всем телом. Сладкую ноющую боль от смешанных чувств.
— Будешь ломаться и дальше — я сдеру с тебя трусы вместе с кожей, — шептал он хрипло на ухо. — И выставлю голой на ночь на мороз... Ты боишься холода? — спрашивал он, обжигая мою кожу жаром крепких рук. — Бывала когда-нибудь на Севере? Знаешь, что такое настоящий холод?
Он говорил это, а я представляла в голове его. Северное сияние. Слова Марата о Севере вызвали странные ассоциации. Вместо того чтобы рвать на себе волосы, я вдруг с облегчением выдохнула. Мне стало легче дышать. Паника уменьшилась. В темноте возник красивый мираж — я смотрела на него и шла ему навстречу, как под гипнозом.
— Да, — шепнула я еле слышно.
Не знаю, что это значило. Но я согласилась. Закрыла глаза и просто лежала под ним, думая о свете — о Северном сиянии в конце туннеля.
— Вот и отлично, — говорил вполголоса Марат и ласкал мое лицо ладонью. Бережно и аккуратно. Совсем не больно. — Умница. Ты не такая тупая, как мне показалась изначально. Наконец-то поняла, что бессмысленно сопротивляться.
Но тишину вдруг разрезал звонок — звонил мой телефон. Он все это время был в нагрудном кармане и выпал на ковер, когда Марат порвал одежду. И вот теперь он лежал на полу, и звонил рингтон, под которым записана мама.
— Мама! — крикнула я и попыталась дотянуться наощупь. — МАМА!
Марат вырвал у меня смартфон и навалился весом тела, прижимая снова к полу.
— “Мамуля”, — цитировал он надпись на экране. — Как же это мило...
— МАМА! — визжала я из последних сил.
Но он зажал мне рот ладонью и принял звонок:
— Алло, — сказал Марат без капли сострадания. Предельно цинично и властно. Как отменный урод.
— А... алло? — На том конце провода была мать. Самой собой, она пришла в шок и замешательство. Ведь ее дочь просто выкрали средь бела дня. И теперь на звонки отвечала не она, а похититель. — А кто... кто это вообще? С кем я говорю? И где моя дочь? Сейчас же дайте ей трубку!
— М-м-м-м... м-м-м... — это все, что я могла выдавить из себя в тот момент. Он заткнул мне рот, оставив участь пассивного слушателя.
— Вы плохо воспитали свою дочь, — говорил Марат таким голосом, что у меня просто мурашки паслись по коже. — Это вы во всем виноваты. Вы не уберегли ее от глупых поступков, — сказал он и коснулся губами моего потного лба. — Больше не звоните на этот номер. Он все равно будет выключен после этого разговора.
— Боже... — всхлипывала мама. — Господи... Но кто вы такой? И на каком основании отняли у меня дочь?
Марат дышал у меня возле шеи — нездоровым тяжелым дыханием. Меня это пугало до звона в ушах.
И он ответил моей матери:
— Уже все решено. Вы ничего не измените. Просто смиритесь с тем, что дочери у вас больше нет. Теперь она моя. Ваша Лена принадлежит мне. Я ее законный опекун на следующие восемь лет. И все, что вы можете сделать — это обжаловать решение суда в вышестоящий орган... Но это ни к чему не приведет, просто поверьте мне на слово.
— Но... — была в отчаянии мама. — Дайте мне хотя бы номер вашего адвоката!
— Адвоката? — удивлялся Марат. — Я сам лучше любого адвоката. Юрист мне просто не нужен. Знаете выражение “адвокат дьявола”? Так вот... Я — это дьявол.
3
Лана
Марат закончил разговор и с треском разломал смартфон. Теперь от этой штуки пользы не было. Он поднялся на ноги и бросил на мое голое тело рваный сарафан.
— Вот твоя тряпка — вытри лужу на паркете. А то я тебя выпорю.
Он расстегивал запонки на манжетах и стаскивал с себя рубашку со зловещим шорохом. Я могла лишь догадываться, зачем он это делает и что будет дальше.