Родишь мне сына
Шрифт:
— Что, испугалась? — взял он меня за прядь и убрал ее со щеки. — Ну извини. Я возбудился... Не трахался уже, наверное, с месяц. Если не больше. Ты даже не представляешь, как мне хочется всадить его поглубже и как следует прочисть тебе трубы.
— Это ужасно, — трясло меня от адского стыда. — Это... это отвратительно. Просто омерзительно. И грубо. То, что ты сказал — это ужасно грубо.
Он пытался меня успокоить, но все эти подачки только портили картину. Он элементарно домогался. Нет разницы, делает он это силой или выдает за нежность.
— Успокойся... Ты слишком напряжена, — гладил он меня по шее пальцем.
— Я просто не могу поверить, что сделала это. Что... прикоснулась к... этому...
Марат присел возле меня на свой роскошный диван. И предложил мне выпить.
— Хочешь? — поднес он стакан. — Хороший односолодовый виски... Просто отхлебни глоток — и сразу станет лучше.
— Я не хочу.
— Тебе понравится.
Я ему не доверяла. Я не верила ни капли в то, что мой палач вдруг стал нормальным и хочет угодить своей жертве. Этот жест внезапной доброты выглядел как последний ужин перед казнью. Только вместо электрического стула — кожаный диван. А вместо ужина — холодный виски.
— Не хочу это пить, — сказала я, но не убрала стакан от лица.
На самом деле я дышала ароматом виски. Выдержанный в бочках. С нотками изюма, земляники и печеных яблок. Сколько легенд и мифов ходит о нем. А я просто беру и отказываюсь.
— Не ломайся — пей. Хотя бы попробуй.
Я понимала, что вариантов мало. Он либо сделает это сейчас, либо даст мне сначала выпить... Было бы глупо просто отказаться. Отказ ничего не изменит. Потому что он уже пьян и сделал свой выбор.
— Ну хорошо. Я попробую.
Мои ладони обняли стакан. Такой холодный и вспотевший ото льда внутри.
Но когда я пригубила, то во рту вдруг стало жарко. Пламя разливалось по губам, по языку. Оно согрело мое горло и заставило прокашляться. Я ощущала, как тепло разносится по венам — достает до пальцев, циркулирует в груди. Разжигает огонек под животом.
Это было необычно.
— Ну как? — спросил он в предвкушении. — Как ощущения? Понравилось?
Я не ответила. Только поднесла стакан к губам и снова пригубила. Я глотнула еще — и на этот раз тепло уже согрело мозг. Я понемножечку плыла. Такое чувство, будто руки не твои. Пальцы сладко покалывало — хотелось прикоснуться ими там, где я обычно глажу свое тело. Лежа в ванне.
— Ты ведь это сделаешь?
— Что? — задал он риторический вопрос. А затем прикоснулся губами к моему плечу.
Рубашка сползла, и кожу жалил поцелуй.
Я этого не ждала — он коснулся ртом плеча и проскользил губами до ключицы. Так непринужденно и уверенно... Будто делал это сотни раз.
А меня передернуло.
— Что ты... что ты делаешь?
Он провел рукой по шее и спустил рубашку ниже. Она сползла до самой груди, обнажая декольте. И хотя я вцепилась в одежду мертвой хваткой, Марата это мало волновало. Он явно собирался раздевать меня без лишних разговоров — нагло стаскивал рубашку и царапал мою шею щетиной. Так прямо и пошло.
А я лишь глубоко дышала и пила холодный виски. Допивала его с хрустящим льдом на дне, задрав донце кверху. Это был момент страданий и борьбы с самой собой. Он окутывал меня похотью, проламывал барьеры и пользовался мною, как игрушкой. Как рабыней. Как бездумной куклой из секс-шопа.
И даже алкоголь не помогал. Он не мог заглушить голос совести. Голос разума. Я была словно в бреду, но все равно осознавала, как низко опускаюсь. Как просто я сдаюсь и как легко он получает свой подарок.
Он жадно меня гладил. Укладывал на спину, открывая тело новым поцелуям. Ему не терпелось овладеть девчонкой, что так долго препиралась, называя его тварью. Его руки были в волосах, он гладил ими плечи, шею, бедра... Слизывал пальцами влагу на моих губах.
И я не запрещала это делать. Я закрыла глаза и тихо повторяла: "терпи, просто терпи... просто терпи, ты ведь так много вытерпела в своей жизни... ты сможешь, ты справишься... просто терпи".
Марат спустился ниже и вонзил горячий рот мне возле пупка — как будто ударил стрелой и вызвал дрожь на бедрах. На груди. По всему телу. Я изнемогала от огня и могла просто отдаться грязному уроду...
Но вместо этого я врезала стаканом по лицу.
— А! — гаркнул он, пока я отползала по ковру. Искала угол, чтобы спрятаться от этих рук. От этих губ. От этих наглых пальцев, что давили на меня словно на клавиши рояля. Просто песня по заявкам. А кто девушку заказывает, тот ее и танцует. — Какого хера?!
— Не трожь меня...
Я прижалась к стене и молила бога, чтобы он меня оставил. Просто оставил в покое. Хоть и понимала — это бред. Он меня сломает. Так или иначе.
— Ты что, охуела?! — показывал себя Марат с реальной стороны. — Ты ебнулась вконец?!
Уже не было прежней нежности. Прежней ласки. Он стал таким, каким являлся без прикрас — напористым, несдержанным, жестоким. Именно таким он был на самом деле. И доза виски не заставит меня верить в напускное. Может, я и незряча, но уж точно не слепа.
— Пожалуйста, не трожь меня!
Но он подходил все ближе и ближе.
— Ты что, сука?! Хочешь, чтобы я тебя силой брал?! Да?! — ревел Марат как зверь. — Силой?! Силой тебя взять?!
— Умоляю... — плакала я, забившись в угол, словно кролик перед тигром. — Отпусти меня, не делай этого! Прошу тебя!
— Хочешь жестко?! — крикнул он и взял меня за горло. Одна рука схватила шею, а вторая стаскивала то, что прикрывало мое тело. Нитки рвались, пуговицы падали на пол. А он вжимал меня в стену и повторял: — Я это могу! Мне это проще пареной репы, Лена! Хочешь, чтоб я брал тебя силой — я прижму тебя к двери и вставлю свой толстый член! Я не буду церемониться, просто захуярю тебе по самые яйца!
— Нет... — глотала я слезы, осознав ошибку. — Умоляю!
Лучше бы я согласилась. Это был единственный путь к компромиссу. Если выбрать меньшее из зол, то лучше сделать это без побоев. Без кошмара принуждений и жестокости от явного садиста.