Родишь мне сына
Шрифт:
И, видимо, только я одна смутилась из-за этих слов.
— А почему Николич?
— А? — не поняла мама. — Что ты говоришь, Лена? Тьфу ты, извини... Лана. Мама пьяная немножко.
— Если Лена замуж за декана выходит, то почему тогда "судья Николич"?
— Да ладно вам, бабы... — разрядил отец обстановку. — Дай бог, если возьмут секретарем в райсуд. Ну или хоть приставом...
Под столом что-то бахнуло. И папа сдержанно вздохнул. Я знала, что это за вздох — мать давила каблуком ему на ногу. Чтобы не сказал чего-то лишнего.
Папу было жаль.
— Я рада за Лену, — надела я улыбку на лицо. — Правда. Я рада, что ей так повезло и она нашла вторую половинку. Это важно. Очень важно. Пожалуй, даже самое важное для девушки... Для любого человека.
— Спасибо, — сухо ответила Лена.
И мы снова погрузились в тишину. Но ненадолго. Мама вдруг заговорила о Марате.
— Ты лучше расскажи нам, как сама живешь. Как у вас там с ним? Не обижает тебя Марат Булатович?
Меня аж передернуло.
— Что? — я как будто услышала нечто страшное. Какое-то признание. Только зашифрованное. Я его услышала, но еще не поняла — не расшифровала для себя. Но на подсознании все точки над "I" уже расставились. — Как ты его назвала?
Но мать проигнорировала мой вопрос.
— Он хороший человек. Порядочный мужчина. Человек слова. Таких еще поди поищи. И материально обеспеченный.
К чему она все это говорит? Почему в таком ключе? Разве мать не должна его бояться, ненавидеть, желать моему похитителю всего худшего, что есть на земле и за ее пределами? Он же отобрал у нее дочь. Родную дочь.
— Вы пытались меня вернуть? — спросила я в лоб. Но родители молчали. Тогда я повторила свой вопрос, зайдя с другого ракурса: — Почему вы даже не пытались? Почему вы не попытались меня вернуть?
Я держала это в голове с самого начала, как попала в его руки. С тех самых пор, как жизнь изменилась. Я не хотела возвращаться — мне нужен просто ответ, вот и все. Почему? Что их заставило бездействовать и молчать? Это был страх или нечто другое?
— Но разве тебе с ним плохо? — спросила мама. — На твоем месте такому мужику радовалась бы любая нормальная девка. Не говоря уже о том, что ты...
Она умолкла. Стала резать что-то на тарелке. Будто я не слышала ее последних слов. Ну или просто не поняла.
— О том, что я "что"? — пришлось мне переспрашивать. — Что я "инвалид"? ЭТО ты хотела сказать?
— Послушай, Лана, — встрял между нами отец, — он помог нам решить многие проблемы.
— Чего? — не понимала я. — О чем ты говоришь?
— Он погасил нам ипотеку за жилье. Помог купить машину. Даже вон Лене оплатил учебу на годы вперед.
— Серьезно? — поражалась я. — А как же история о том, что Лена выходит замуж за декана?
— А... — отмахивался папа, тоже выпив. И забыв, что можно и нельзя мне говорить. — Это мамка придумала, чтобы не стыдно было людям рассказать просто, — раскрыл он все секреты и стал материться на мать, что она снова его терроризирует. — А ну кончай мужа по ногам лупить! Что хочу, то говорю!
— Мама, это правда? Он помог вам деньгами?
— Он сам к нам приехал и сделал предложение... Сказал, что закроет вопрос с обвинением и даст еще денег сверху, если мы...
— Если вы что? — билось мое сердце. Я отчаянно искала оправданий для семьи. И если все это правда...
— Если мы откажемся от претензий. Не будем претендовать на тебя, — объясняла мне мама. — То есть... не станем к вам мешаться и требовать, чтобы он тебя вернул.
— Понятно, — выдохнула я со странным облегчением. — Так значит, Марат вам заплатил?
— Он не только заплатил, но и замял судебное дело. Его вернули в наш суд и признали несчастным случаем. Все обвинения сняты. Проблемы больше нет, — сказала мама и с гулким звуком вытащила пробку из бутылки.
"Проблемы больше нет", — повторила я мысленно.
Проблемы больше нет.
Все, из-за чего заварилась эта каша, уже в прошлом. Я должна была стать подсадной уткой, а в итоге выйду замуж за Марата. И все с этим согласны. Если бы я сейчас об этом сказала, то никто бы не был против. Все бы одобрили. Или же... всем бы было наплевать.
— Это танзанит? — вырвала меня сестра из мыслей. — Это что, и правда танзанит?
Она схватила меня за руку и стала рассматривать кольцо. А я сжала пальцы в кулак, чтобы она не дай бог не сняла с меня подарок. Я была в таком состоянии, что могла за такое и глаза ей выцарапать.
— Да, танзанит.
— Класс! — была впечатлена сестра. — Прямо как кулон на шее у Розы! В этом фильме... Как его? Ну... где они плывут на корабле, стоят на носу, держась за руки... А потом ее парень тонет, не умея плавать.
— Лена, — возмутилась мама, — не мели ерунды. Все он умел там плавать. Просто было холодно, и Джек замерз, спасая Розу.
Было странно это слушать. Казалось, что моя родня уж слишком увлеклась кинематографом, чтобы заметить, как я уйду.
Даже папа не сдержался и решил сказать свое веское слово:
— Дурацкое кино... Почему он просто не вылез на ту доску? Там же было куча места. Если б я был в воде и стоял вопрос жизни или смерти, — рассуждал отец с серьезным голосом, — я бы нашел еще пару кусков и привязал бы их к двери. Сделал бы нормальный плот.
— Ага, конечно, — возмущалась мама. — Ты только на словах такой герой. А сам вон даже плавать не умеешь. Вырос в Ленинграде, а плавать не умеешь.
— Ну и что?! — разошелся вдруг отец. — Ну и что, что в Ленинграде?! А где тут у нас плавать вообще, ГДЕ?! Это северное море, в нем не поплаваешь! Вода холодная!
Они бурно ругались на пустом месте. Шла перепалка ни о чем. Мать и отец сидели через стол друг от друга, и я всем сердцем надеялась, что не буду потом как они. Мне бы не хотелось, чтобы мы с Маратом были такими, как мои родители. И как бы там ни было, я бы никогда не отдала свою дочь за деньги. О какой бы сумме ни шла речь.