Родишь мне сына
Шрифт:
— А я вот снова плавать начала, — сказала я вдруг. Посреди спора.
И все умолкли. Не было ни криков мамы. Ни ворчанья папы. Лена тоже сидела и молчала. Было такое чувство, будто никто не услышал моих слов.
Так продолжалось с минуту. Мы сидели и молчали. Мама с папой что-то ели.
Сестра едва слышно прошептала:
— Зачем дарить голубые алмазы, если она их даже не видит? Тупизм...
Я думала, что это все. Финал.
Но затем моя мать поддержала разговор:
— А я уже и не помню, где та медаль подевалась. С прошлого раза.
Сложно сказать, к чему это было. Но я решила все же высказаться.
— Готовлюсь снова выступать в марте. Шестого числа. В том спорткомплексе, что и год назад.
— Это похвально, — поддержал отец. — Похвально, дочка. Молодец. Чем не повод для гордости? Ты образчик стойкости духа.
На мгновенье я почувствовала, как краешки губ поднимаются. Я начинала улыбаться. Было приятно. Все же родителям не все равно.
Вернее, так мне показалось.
— Тоже мне большая честь, — вздыхала мать. — Одно издевательство над человеком. Бог и так здоровья не дал, так они попридумывали все эти... псевдоолимпиады.
— Не "псевдо", а паралимпиады, мама, — приходилось мне оправдываться за весь спорт для незрячих.
— Ну я ж и говорю, — не успокоилась она, — имитация бурной деятельности. Только бы деньги распилить бюджетные. Нашу Лану используют как дойную корову.
— Для меня это важно. Я хочу бороться за золото. И... — запнулась я в сомнениях, — буду рада, если вы приедете и поддержите меня.
Я очень хотела это сказать. И искренне надеялась, что они согласятся. Неужели я много прошу? Это и правда так сложно — просто уважать свою дочь и то, чем она занимается? Впрочем, на что я рассчитывала? Что все вдруг резко изменилось? Они и в прошлый раз не пришли. Я выступала в одиночестве, хотя других поддерживали. Даже тех, кто вылетел в первом же туре. Отчасти потому я и застряла на бронзе — банально не было стимула. Казалось, что всем наплевать. Никому я не нужна. Как и мое дурацкое плавание.
— А что там поддерживать? — отозвалась мама. — Победители заранее известны.
— Это неправда, — сжала я зубы от обиды. — Ничего такого нет.
Но у мамы тут были собственные взгляды:
— Все так и есть, ты просто плохо знаешь жизнь, лапуля. Кто больше заплатил, тому и золото. Кто меньше занес важным шишкам — тому второе место. Ну а для нищих, как семья Николич, — тяжело вздохнула моя мать, — бронза... Я вот ничего не платила — потому и бронза.
Она упускала из виду тот факт, что нас соревновалось куда больше, чем три человека. Но какое это имело значение? Меня в тот момент интересовало лишь одно.
— Так вы приедете?
— Ну а зачем это надо, Лана? — ранил меня глупый ответ. — Зачем мы там нужны? Будет ведь Марат — он все порешает. Деньги у него есть. Так что хочешь золото — будет тебе золото. Скинешь нам фотку потом, если хочешь.
Но я так и не услышала ответа. Мне хотелось точно понять, что это отказ. И тогда я просто сниму с них любую ответственность. Буду элементарно знать, что семьи у меня нет. Это только называется семьей. Если мама говорит не просто ерунду, а настоящую правду.
— Вы приедете? — повторила я дрожащим голосом. А под глазами собиралась влага. Я ведь никого из них не видела. И все, что у меня есть — это слова. Их слова. И мне так хотелось услышать обычное "да". Чтобы убедить себя, будто все не так и плохо. Я не идиотка.
— Лана, — решила вставить свои пять копеек моя сестра, — тебе же мама человеческим языком говорит — соревнования ненастоящие. Просто показуха.
— А что настоящее? — спросила я. — Какие соревнования настоящие? Которые по телевизору показывают?
— Да! — выпалила мама и развеяла сомнения. — Которые по телевизору показывают... Вон наши, погляди, сколько золота из Токио привезли. Ты видела?
— Нет, — мотнула я головой и грустно улыбнулась. — Представь себе, не видела.
— Извини, — услышала я это слово после стольких лет игнора. — Прости, мама выпила немножко... Понятно, что ты не видела. Куда уж тебе, бедолаге.
Это было забавно. Мама мерила мои успехи не по тому, что они значат для меня, а насколько они престижны для общества.
— То есть, если бы меня по телеку показывали, то ты бы пришла? Ты бы признала, что соревнования настоящие?
— Да, — легко ответила мама. — Если бы тебя по телевизору показали, на тебе крест, — наверное, крестилась она в тот момент, — я бы поверила, что у вас там настоящая олимпиада. А это так... кружок самодеятельности.
Слышать подобное было унизительно. Для любого человека. Но что я могла сделать?
Лена пыталась разрядить обстановку и пойти мне якобы навстречу.
— Хотя бы на ютубе какие видео выкладывали бы. В тиктоках там... Я бы на канал зашла и маме показала бы. А так...
Мои слезы высохли. Они хотели сбежать по щекам, но в какой-то момент я успокоилась. Взяла себя в руки. И спросила в последний раз. Скорее как прощание, нежели реально понадеялась на согласие.
— Спрошу в последний раз. Вы приедете болеть за меня шестого марта?
Они обе молчали. Храбрости не хватало бросить понятное "нет", ведь это неудобно. Неприятно. Родные так не поступают — я просто ставлю их в неловкое положение. Так что, видимо, посыл был таков, что я должна все и так понимать без их объяснений.