Родишь мне сына
Шрифт:
Я ждала его в пустой холодной постели. Много плакала. Боялась, что он не вернется. Мне и правда казалось, что вся наша сказка может закончиться внезапно — точно так же, как и началась. Он просто исчезнет из моей жизни, как появился. И мне придется строить ее заново. Возвращаться к родителям. Или искать другие варианты.
Но он вернулся. Я услышала звук мотора и поднялась на кровати. Марла была рядом — лежала в ногах, прямо на одеяле. Она меня не покидала. Чувствовала долг и защищала. Ей передавались мои эмоции — она видела, что я плачу. Ощущала мой страх и старалась не отходить ни на шаг. Но когда Марат
Марла знала, что он хороший. Об этом знали мы обе.
— Прости меня, малыш.
Он сказал это, стоя на коленях у кровати. Обнимая меня за плечи, поглаживая по спине. И я просто кивала. Была рада лишь тому, что он вернулся.
Пах табачным дымом и немного холодом. На улице был мороз. А я его согревала.
— Хорошо, — ответила я. — Мы оба тебя прощаем. И я, и Даниил. Мы принимаем тебя обратно — в нашу дружную и добрую семью.
Он сказал, что ему надо было подумать. О чем именно — это хороший вопрос. Но Марат сказал, что с ребенком все в порядке. Ему нечего скрывать, и отчет по результатам скрининга был хороший. Все развивалось правильно, никаких отклонений. Говорил, что он видел на экране ручки, ножки. Очертания лица. Говорил, что ребенку повезло и он унаследовал мою внешность, а не его.
"Значит, не будет уродом", — сказал он.
Я на это лишь смеялась. Потому что никогда не считала его некрасивым. Он прекрасен. И лицо — не исключение. Даже несмотря на шрам, к которому я быстро привыкла. Марат — это лучшее, что я могла найти в этом мире. С тех пор как мы стали близки, он ни разу меня не обидел. Ни разу не ударил. Ни разу не обозвал, не упрекнул. Не пожалел о том, что сделал выбор в пользу такой, как я. Хотя мог заполучить любую. Просто любую.
Он никогда меня не обманывал. И только в одном ему пришлось мне соврать. Он сказал, что пол ребенка неизвестен. Что было слишком рано. Что тело малыша еще не сформировано полностью. Да и УЗИ на таком маленьком сроке не может показать всего на сто процентов. Якобы во многих случаях определить, кем ты беременна — мальчиком или девочкой, можно только на последнем месяце. А то и по факту самого рождения. Но я ему не верила.
Я точно знала — во мне девочка. Он увидел это и не смог принять.
Мы так сильно хотели сына. Он мечтал о нем с самого начала. А я все испортила. Все сломала. Оказалась непригодна. Не смогла сделать для него самого простого — подарить наследника. Подарить своему мужу сына. Ну разве это сложно? Родить сына... Мне казалось, что это наверняка. Я даже перестала спрашивать у врача о поле на последующих осмотрах. Не хотела давить на болезненные точки.
Хотелось верить, что Марат с этим смирится. И даст мне шанс исправиться. Позволит мне родить еще раз. И тогда, я уверена, будет все именно так, как он хотел. Будет точно сын. Как и должно быть в красивых историях вроде нашей.
И все равно... Какой бы это ни казалось фантастикой, я продолжала верить, что пол неизвестен. Что УЗИ и правда не всегда показывает, кто там — парень или девчонка. Многое зависит от техники и компетенции специалиста. Да и сам ребенок может быть весьма активным и не иметь большого желания позировать перед экраном.
Мне хотелось верить, что когда наступит этот день, когда у меня начнутся схватки и отойдут уже воды... я услышу от акушерки заветное слово: "мальчик". Она скажет, что родился мальчик. И Марат улыбнется. Он обрадуется до небес. И будет любить нас еще больше, чем сейчас. Когда все еще туманно.
Но когда тот день настал и мы оба оказались в родильной палате.
Все случилось совершенно не так. Предугадать такое я не могла.
***
(День рождения ребенка)
— Дышите глубоко и ровно, — повторял мне женский голос.
А я почти не чувствовала тела. Оно было словно не моим.
Боли не было. Скорее шок. От осознания того, что это скоро произойдет — я рожу. И схватки. Они не прекращались.
— Я пытаюсь, — приходилось мне оправдываться. Но нормально дышать едва получалось. Вдохи были короткими и рваными. Воздуха не хватало не то что для потуг, а даже для того, чтобы остаться при сознании. И понимать, что происходит вокруг.
— Вам надо тужиться! Тужьтесь!
— Я пытаюсь! Пытаюсь!
Ужасно болела спина. Поясницу так страшно ломило, что хотелось отрастить еще одну руку — просто чтобы массировать спину и немного облегчить симптомы.
— Давай я помассирую, — предложил Марат.
И мое тело благодарно отзывалось на массаж. Может, со стороны это казалось малозначимой деталью, но он мне серьезно помогал. Мой муж был силен не только физически, но и морально. Поэтому когда дело дошло до родов, он без сомнений решил присутствовать. И теперь, когда счет уже шел на минуты, одна его рука массировала поясницу, а вторая — держала меня за ладонь.
Я держалась за эту руку, как за спасательный круг. Тогда мне казалось, что стоит разжать пальцы — стоит ее отпустить... И я исчезну. Просто не выдержу. Не доживу до момента, когда Даня закричит в свой первый раз. Я так хотела это сделать. Так мечтала родить ему сына, хоть и незрячая. Но разве можно запретить себе стремиться быть мамой, стать матерью? Пусть я и не вижу ребенка, как видят его остальные роженицы.
Но я вижу его сердцем. Вижу его во снах. И его видит сам Марат — а это главное.
— Давай-давай-давай! — кричала акушерка. — Еще совсем немного, самую малость! ТУЖЬСЯ! ТУЖЬСЯ!
— Тужься, Лана, — повторял за ней Марат, пока я сжимала его руку, словно пыталась ее расколоть подобно ореху. Было так трудно, так тяжело... Но эта рука — она будто давала мне силы. Он будто делился со мною энергией. Забирал всю боль и страх, наделял мое тело невиданной выдержкой и стойкостью. — Малыш, давай! Ты сможешь! Еще немного! Ну же!
Я стиснула зубы и напряглась в последний раз. Финальный раз.
И все получилось.
Я родила. Я родила ребенка. Родила дитя. Подарила наследника. Теперь он отец. Марат стал отцом, как я и хотела. Как и мечтала все эти девять месяцев, что вынашивала жизнь у себя под сердцем.
— Девочка! — донеслось до меня из темноты. — У вас родилась девочка! Поздравляю!
Девочка.
Это была девчонка.
Я откинула голову на койку и хотела плакать. Мне хотелось просить у него прощения. Ведь он знал это. Знал наверняка. Знал уже давно, только не хотел меня расстраивать. Марат делал вид, будто не видел этого. А на самом деле принял правду как была — что это не сын. Не Даниил. Его нет. И никогда не существовало.