Родовое проклятие
Шрифт:
– Это ее сердце, а не твое. Чужая душа потемки.
– Ее душа держится за иллюзию, а не за реальность. Но ты прав. Это ее сердце, не мое.
Она откинулась назад и прикрыла глаза.
– То есть ты в очередной раз ее утешала?
– Я наводила порядок, она же заливала огонь из кастрюли с картошкой, и все это было на полу. Спасибо еще, конфорку под кастрюлей включить забыла, обошлось одной катастрофой. Теперь вот будет принимать Донала с его девушкой в отеле «Райан».
Коннор снова погладил ее по ноге.
– За твой счет.
– Да деньги – это пустяк! Я позвонила Морин, и мы имели длинный разговор. Ее очередь, черт бы ее побрал! Мэри Клэр слишком далеко живет. Но если бы мама жила с Морин, оттуда она могла бы и Мэри Клэр с детьми навещать, и сюда иногда наведываться. А брат… Жена у него прекрасная, но все же, мне кажется, легче ужиться с родной дочерью, чем с невесткой. И лишняя комната у Морин в доме имеется. И муж у нее чудесный, доброжелательный парень.
– А чего мама хочет?
– Она хочет, чтобы вернулся отец, вернулась та жизнь, которую она знает и помнит. Но это нереально… А с малышней ей было бы хорошо. Ребят она любит, хорошо с ними ладит, у нее на них терпения – позавидуешь. Сегодня я под конец попробовала уговорить ее переехать к Морин, хотя бы в порядке эксперимента. Я убеждена – честное слово! – что так будет лучше для всех. Она очень поможет Морин с ребятней, тем более что они ее обожают. Она там будет счастлива, да еще жить станет в большом, хорошем доме. И подальше отсюда, где ей все напоминает о былом.
– Думаю, ты права, если, конечно, мое мнение имеет какое-то значение.
Мира опять вздохнула и сделала еще глоток.
– Имеет. Понимаешь, мама не из тех, кто может легко жить в одиночку и радоваться. А Доналу пора свою жизнь начинать. Мне нужна своя. Морин – вот решение, причем она только выиграет оттого, что с детьми будет кому посидеть, когда ей захочется куда-то завалиться.
– Это хороший вариант. Для всех вас. – Он потрепал ее по руке. Загудел таймер, и Коннор встал. – Ну вот, пицца готова. Садимся есть, и ты мне расскажешь, что у тебя вышло с Кэвоном.
Не так она представляла себе этот вечер, но несмотря на это, почувствовала, что напряжение уходит. Не пересаживаясь с дивана, Мира проглотила свою долю пиццы и только тогда поняла, насколько была голодна. И второе пиво пошло легко.
– Я Брэнне уже говорила, все было как во сне. Будто сквозь вату. Теперь я понимаю, что имела в виду Айона, когда рассказывала о первом с ним столкновении. Тебя словно несет по течению, ты вроде даже не в своем теле. Да, и еще было очень холодно, – добавила она. – Это я как-то упустила.
– Холодно?
– Да, перед тем как все началось. Внезапно так похолодало, что я даже перчатки надела. И ветер сильный поднялся. Изменилось освещение. Утро было ясное, как и обещали, но внезапно сделалось серым и мрачным. Я подумала, на солнце облако нашло, но нет…
Теперь Мира усиленно напрягала память, стремясь припомнить все, как было. Увидеть все заново.
– Тени! Были тени. Откуда взяться тенями, если солнце скрылось? Об этом я тоже забыла, Брэнне не сказала. Наверное, слишком была взвинчена.
– Не страшно. Теперь зато мне рассказала.
– Тени двигались вместе со мной, и внутри их мне было тепло, хотя на самом деле – наоборот, я просто коченела, понимаешь? Коченела, а сама думала, что мне тепло. Бред, да?
– Если тебя интересует, понятно ли мне, о чем ты говоришь, отвечаю: понятно. Характерные черты его магии – не только мрак, но и холод. Тепло было лишь трюком, оно существовало только в твоем сознании. Как и охватившее тебя влечение.
– Остальное я тебе все рассказала правильно. Он звал меня по имени, я стояла перед этими лианами и уже тянулась к ним рукой, чтобы их раздвинуть, хотела пройти туда, куда он звал, прямо-таки жаждала. И жаждала откликнуться на обращенный ко мне зов. Хорошо, что Ройбирд с Катлом поспешили на помощь.
– Если у тебя опять появится желание прогуляться от работы до нашего дома, пожалуйста, держись от этого места как можно дальше. И во время своих маршрутов с клиентами – тоже.
– Конечно, я теперь туда ни ногой! Меня в это место по привычке занесло, а привычка штука такая: как привыкла, так и отвыкну. В любом случае Брэнна сделала мне оберег. И Айона тоже. А еще один Фин силой всучил.
Коннор порылся в кармане и достал мешочек.
– А вот и от меня изволь получить.
– Что же мне теперь, с полными карманами амулетов ходить?
– Да уж, будь так добра. Один держи здесь, рядом с дверью, один – в пикапе, один – возле кровати: сон – вещь уязвимая. Остается один, чтобы носить в кармане. – Коннор вложил мешочек в ее ладонь и сомкнул ей пальцы. – Постоянно, Мира!
– Ладно. Все-то у вас продумано…
– И еще носи вот это. – Он достал из кармана тонкий кожаный шнурок с нанизанными на него полированными бусинами.
– Симпатичные! А зачем мне их носить?
– Я сделал эти бусы, когда мне и шестнадцати не было. Вот это голубой халцедон, это яшма, а это нефрит. Халцедон хорошо защищает от черной магии, нефрит помогает в случае физического воздействия – ты как раз такое сегодня перенесла. Яшма вообще считается отличным защитным средством. Так что носи их не снимая, ладно?
– Ладно. – Мира нацепила бусы. – Когда все закончим, получишь назад. Искусно сделаны! – пригляделась она. – Но у тебя всегда руками хорошо получалось.
От этих слов, невольно слетевших с языка, ее покоробило.
– Итак, я перед тобой отчиталась о своих сегодняшних успехах и поражениях. И спасибо тебе за пиццу, хоть она и была из моего холодильника.
Мира хотела было встать и пойти мыть посуду, однако Коннор молча взял ее за локоть и усадил на место.
– Мы отмотали события назад, но еще не до конца. Теперь давай перейдем к вчерашнему вечеру.
– Я тебе уже сказала: то, что было вчера, ничего не значит.
– То, что ты сказала, – полная чушь.
Коннор произнес это таким беспечным, почти веселым тоном, что ей захотелось огрызнуться, но она сделала над собой усилие и заговорила нарочито ровным голосом:
– Коннор, для одного дня мне потрясений достаточно.
– Почему бы нам не разобраться с этим раз и навсегда? Мы же друзья, правда, Мира?
– Друзья. Именно об этом я и толкую.
– Но с твоей стороны это не был дружеский поцелуй, при всех поправках на нервы и потрясения. И я тоже, когда оправился от удивления, ответил тебе далеко не дружеским поцелуем.