Роковые кости
Шрифт:
Ян осторожно добрался до края крыши и перепрыгнул на соседнюю, схватившись за дымоход. Медленно, опасливо он продвигался по корявой смоленой дранке и зыбкой соломе кровель к месту, где находились общинные конюшни Грогшира.
Еще издали он услышал встревоженное ржание лошадей, почуявших в городе что-то необычное. «Может, фиг с ней, с лошадью, — подумал Ян, — лучше спрячусь где-нибудь в укромном местечке, и пускай Хиллари обо мне заботится».
Но он тут же вспомнил, что Хиллари теперь обижена на него. Возможно, она не захочет
Проникнуть через крышу конюшен внутрь было невозможно, поэтому Ян спрыгнул на землю и заглянул в окно. К счастью, конюхов внутри не оказалось; в полумраке виднелись только силуэты лошадей.
Ян открыл окно, неуклюже перевалился через подоконник и плюхнулся на кучу сена. Поспешно поднявшись и отряхнув солому с одежды, он двинулся к ближайшему стойлу. Там стояла гнедая кобыла с роскошной рыжей гривой; прежде Ян уже встречал ее на улицах. Это животное чем-то привлекало его. Если уж красть, то красть то, что нравится.
Кобыла тоже, по-видимому, узнала Яна, припомнив лакомые кусочки, которыми тот иногда угощал ее. Ян всегда испытывал к животным большую приязнь, и теперь ему впору было благодарить себя за это полезное свойство.
Хотя Яну в жизни не приходилось собственноручно седлать и взнуздывать лошадей, он видел, как другие делают это, и помнил последовательность. Кобыла терпеливо ждала, пока Ян прилаживал ей на спину седло в тусклом свете, слабо сочившемся с улицы через окно.
Ян открыл дверь. С восточной стороны, где стоял его дом, донеслись приближающиеся голоса. Надо было поспешить.
Из— за невысокого роста Яну было трудно взобраться на лошадь. Он подтащил к кобыле лесенку. Но и оказавшись в седле, он чувствовал себя крайне неуверенно: ему казалось, что в любой момент он может свалиться. Все наездники, которых Ян прежде видел, на посторонний взгляд не испытывали никаких затруднений в верховой езде… но для Яна это было не так-то просто!
Он пригнулся и вцепился лошади в гриву, пытаясь направить ее на запад, прочь от голосов толпы и от границы Темного Круга.
— Давай, дружище, — дрожащим голосом прошептал он в ухо лошади. — Поторопись, только не сбрось меня ненароком.
Лошадь громко фыркнула, закатила глаза и поднялась на дыбы, едва не уронив Яна на землю. А в следующую секунду она уже мчалась галопом к востоку, навстречу толпе!
— Нет! — заорал Ян. — Не-е-е-ет!
Он изо всех сил натянул поводья, но безрезультатно: лошадь, по-видимому, твердо решила доставить Яна прямо в лапы его врагов. Перед внутренним взором бедняги пронеслись чудовищные видения своей печальной и скорой на расправу судьбы, и он застонал от гнева и досады.
Кобыла во весь опор неслась по темной улице, прямо туда, где горели факелы.
— Вот он! — крикнул кто-то.
— Вот этот мерзкий колдун!
— Хватай его!
— Смерть колдуну!
— На костер его!
Эти милые возгласы сопровождались жаром огня от факелов и зрелищем протянутых рук и злобно искаженных лиц. Волна чужой ненависти захлестнула Яна.
Это было чистой воды безумие. Яну казалось, что его вот-вот сорвут с седла и потащат на костер или растерзают прямо на месте. Лошадь рвалась вперед, сквозь толпу, расшвыривая в стороны разъяренных горожан. Ян тихо захныкал.
«Неужели это конец? — пронеслось у него в голове. — Неужели эти люди, с трудом терпевшие всю жизнь мое существование, наконец решились дать волю своей злобе?»
Лишь отчаяние и ужас заставляли Яна по-прежнему цепляться за лошадь. Ведь иначе он просто свалился бы под ноги толпе, добровольно принеся себя в жертву…
Да, жертва… Интересно, прекратится ли все это, если он пожертвует собой?
При этой мысли паника в его душе на мгновение улеглась, и в ушах Яна Фартинга внезапно зазвучала прекрасная мелодия, навевающая безмятежное спокойствие…
…А в следующий момент лошадь каким-то чудом прорвалась мимо жадно протянутых рук, прибавила скорость и помчалась по улице, прочь от пылающих факелов, к окраине Грогшира.
— На коней! — крикнул кто-то.
— Нельзя его упускать! — раздался другой вопль. — Не пускайте его в Круг!
Тогда вообще кранты!
Круг! Ну да, конечно! Лошадь неслась галопом прямо к границе Темного Круга!
Вернее, к тому месту, которое было Темным Кругом до наступления всех этих странных и чудовищных перемен.
— Нет! — завопил Ян Фартинг своей кобыле, снова натягивая поводья. Ветер свистел у него в ушах. — Ты не туда скачешь! Там еще опаснее!
— Прости меня, Ян Фартинг, — ответила лошадь, — но там ты сейчас нужнее.
Глава 17
Июньские напевы рун! — прошептал камешек на ухо Аландре. — Увидишь много новых лун!
Алебастр, цепко держащийся за седло, приподнял голову и пригладил лапами усы.
— Ну и что они говорят? — поинтересовался он. Норх, пребывавший в последнее время в сквернейшем настроении, придержал лошадь королевы, со свирепым подозрением и недоверием вглядываясь в изменившийся ландшафт.
— Недолго длится мой напев, — продолжала руна, — об участи прекрасных дев.
Аландра взглянула на кота.
— Это Болванка, руна Путаницы. Они мне ее всегда подсовывают, когда хотят подумать. Впрочем, им есть о чем поразмыслить, и винить их не стоит. — Аландра пожала плечами. — Во всяком случае, эта маленькая негодница забавна.
Они ехали уже целый час, и, несмотря на красочное утро и перемены, произошедшие в окружающем мире, отношения между членами отряда возвращались в привычную колею.