Роман женщины
Шрифт:
И вот на этих-то двух существах останавливалась мысль Эмануила при его пробуждении; они вмешались в его жизнь в силу привычки их видеть, дышать одним воздухом с ними. Он рано являлся в замок и всегда уже находил их или в саду, или в гостиной; когда еще издали он различал их грациозные головки, угадывал их улыбки, ловил посланный ему привет, и, поднимая лошадь в галоп, он мчался, не спуская с них глаз, и останавливался только у крыльца замка.
Графиня тоже была любезна с молодым пэром; она, как все женщины, счастливые своею свободою, имела желание казаться чувствительною, мечтательною. Хотя, впрочем, не было в мире женщины, более
Граф видел все и молчал; он имел, или показывал вид, что имеет, какую-то простую идею и наблюдал за всеми верным и светлым взглядом человека, который ни в радостях, ни в печалях других не принимает никакого участия.
Один барон не переставал раскаиваться; он принимал серьезно прогулки графини с его другом и боялся, чтобы Клотильда не увидела существующего между ним и Эмануилом различия. Де Бэ страшился более всего, как нам известно, расстаться с привычкою, которую усвоил годами, и потому-то двадцать раз он готов был спросить Эмануила о важности его отношений к графине и, если еще не было поздно, решился мешать ему идти далее.
Впрочем, решительность его была бы совершенно лишнею, ибо Эмануил угадал и любовь графини, и равнодушие графа, и испытующие и завистливые взгляды барона. Он предоставил каждому свое и только спокойно наслаждался так неожиданно пришедшим к нему счастьем.
В таком положении были дела, когда однажды, после обеда, все общество отправилось в сад, чтобы, по обыкновению, наслаждаться вечерней прогулкой. Барон предложил руку графине, граф взял Эмануила, подруги остались вдвоем.
Казалось, все имели что-то сказать друг другу, но, как бы не зная с чего начать, прогуливались несколько минут молча. Наконец каждая пара, случайно или преднамеренно, разошлась в разные стороны и заговорила. Нет надобности подслушивать барона и графиню, каждый легко поймет, что они говорили: барон выражал свой страх, свои сомнения, графиня старалась его успокоить.
— А ну, — сказал граф Эмануилу, — как идет ваше леченье?
— С большей и скорейшей пользой, чем я мог надеяться.
— Я вам это предсказывал.
— К несчастью, я боюсь, чтобы болезнь моя не возвратилась; мы скоро должны отсюда уехать.
— Разве вы отправляетесь не в Париж, не с нами?
— Но в Париже иные требования, иные условия. Там мне невозможно будет жить у вас безвыходно. То, что кажется здесь так естественно — там неприлично; а оставшись опять наедине с собою, я опять начну скучать по-прежнему…
— Однако есть средство избежать этого — женитесь.
Эмануил посмотрел на графа.
— Вы сказали, что это уже последнее средство, — проговорил он.
— Я не вижу другого, тем более, что теперь, если вы захотите выбрать себе супругу, — вы можете это сделать тотчас же.
— О ком вы хотите сказать?
— Послушайте, будем откровенны, разве вы бываете здесь не именно для кого-нибудь? — И, сказав это, граф пристально взглянул на Эмануила.
— Нет, граф, я бываю здесь для всех… но особенно для вас.
— Хорошо, хорошо, вы скрытны, но я все вижу.
— В таком случае, скажите мне, что вы заметили.
— Кто здесь мог развеселить
— Мадемуазель Клементина…
— С кем чаще всего вы прогуливаетесь в саду?..
— С нею.
— Так что же! Женитесь на ней; хоть это будет и не блестящая партия, но вы сделаете доброе дело; Клементина вас любит или будет любить; она прекрасная девушка — и, по крайней мере, вы не будете одни.
Эмануил посмотрел на графа, желая прочесть в выражении его лица ту скрытую мысль, вследствие которой он подавал ему такой совет.
— Мне жениться! И вы не шутите? — спросил он.
— Отчего же нет? Клянусь честью, эта девушка стоит вас.
— Вы думаете? — повторял бессознательно Эмануил, уже отдавшись своей мысли и почти не слушая графа.
— Характер ее, — продолжал г-н д’Ерми, — совершенно противоположен вашему: вы человек ученый и мечтательный — она весела; вы поделитесь с нею задумчивостью, она даст вам взамен немного беспечности, вы будете счастливы, я убежден в этом. Впрочем, к чему вам говорить о том, что вы и сами знаете лучше меня. Судя по тому, как вы целуете ее руку, прощаясь с нею, и по вашей улыбке при встрече с нею, ясно, что ее влиянию мы обязаны вашей перемене, и по чувству благодарности или любви — вы бываете здесь только для нее.
Мы уверены, что Эмануил менее всего ожидал от графа подобной откровенности и такого совета. При словах графа «женитесь» сердце молодого человека забилось, но не имя Клементины произвело эту тревогу; когда же он увидел, что граф не шутя предлагает ему жениться на Клементине, то он, не зная что отвечать, усомнился даже в своих чувствах к Мари. Ему казалось, что граф с умыслом говорил это, чтобы вызвать его на откровенность, и он внимательно следил за выражением лица графа, надеясь разгадать его намерение, но лицо графа не противоречило словам; так что можно было подумать, что граф был точно убежден в том, что высказывал. Если бы д’Ерми не вызвал Эмануила на это объяснение, легко могло бы быть, что молодой человек еще долго оставался бы в сомнении и даже самая мысль о возможности жениться на Мари не пришла бы ему в голову; но когда он вообразил, что все, в нем происходившее, угадано графом, то надежда жениться на его дочери впервые представилась ему возможною; потом эта надежда исчезла так же быстро, как и явилась. Он и граф замолчали и пошли дальше в глубь аллеи.
Послушаем теперь, что говорили подруги.
— Мари, что ты думаешь о де Брионе? — спросила Клементина.
— Отчего ты меня спрашиваешь об этом?
— Отчего ты мне не отвечаешь?
— Оттого, что тон, с каким ты предложила мне этот вопрос, кажется мне не совсем обыкновенным; но изволь. Я думаю… это премилый человек, и мне кажется… что я его люблю… как друга, и, разумеется, гораздо менее тебя.
— Ты лжешь, — возразила, смеясь, Клементина.
— Какая же выгода мне лгать?
— Неужели же и передо мной ты должна скрывать свои мысли?
— Но я не понимаю тебя, милая Клементина.
— О чем ты грустишь?
— Весьма естественно, мы скоро расстанемся.
— Притворщица! Точно ли ты только обо мне печалишься? Послушай, Мари, ты секретничаешь со мною — это нехорошо. С кем ты разговариваешь целые дни; возле кого и для кого ты занимаешься музыкой? Кому ты открываешь впечатления сердца, которые ты открывала некогда мне, и с кем я заставала тебя часто со слезами на глазах?