Роман
Шрифт:
– Приятного аппетита, - прежде чем кусает кусочек от своего завтрака.
Я стараюсь взять себя в руки, и в меру собственных сил на данном этапе, произношу в ответ:
– И тебе приятного.
После чего налетаю на еду, едва останавливаясь для того, чтобы прожевать.
Закончив трапезу, мы начинаем разговаривать на различные темы, которые раньше никогда не обсуждали. Побочный эффект от лекарств берет верх и мои веки, как и конечности, тяжелеют, и я погружаюсь в сон.
Вчера Роман принес мне на ланч
Как он и обещал, мы обедали у меня в комнате. Пока я спала днем, а потом когда проснулась, заметила, что в комнате, там, где раньше была зона отдыха, сейчас был установлен обеденный стол, два стула, а в довершении ко всему, по периметру красовалась дюжина серебряных и небесно-голубых канделябров со свечами, что напоминало теперь обеденную зону.
Мы ели в полной тишине. Точно не знаю, что побудило его начать разговор, но лично я молчала, потому что не знала, как нужно вести себя с этим новым человеком, более лучшей версией Романа. Не знаю, что может вывести его из себя, поэтому просто сижу, закрыв рот.
Проснувшись сегодня утром, я замечаю, что все абсолютно так же, как было вчера. На моей кровати сидит Роман, нежно прикасается пальцами к моим локонам и с улыбкой смотрит на меня
– Ты прекрасна, маленькая мышка. Я сожалею, что не говорил тебе этого раньше, но ты действительно очень красива.
Знаю, что слова, которые слетают с моих уст, потому, что я не могу должным образом контролировать свои эмоции, возможно из-за того, что я недавно проснулась, но как только я осознаю это, то понимаю… что облажалась.
– Скажи, сама идея того, что ты владеешь такой красотой, обладаешь, а потом разрываешь в клочья, ради собственного удовольствия, должна ли я быть благодарна за ту новизну, что ты столь яро демонстрируешь?
Без предупреждения, с изяществом и грацией хищника, его локти упираются в матрас по обе стороны от моих плеч, колени проделывают то же, упираясь по обе стороны моего тела. Он наклоняется ко мне, упираясь лбом мне в шею, касаясь местечка за ухом, его огромные руки скользят вдоль моих плеч и обхватывают лицо.
Стараясь хоть как-то приготовиться к предстоящим побоям, я вздрагиваю, как можно плотнее зажмуривая глаза.
После того, как мне кажется, будто проходит вечность, я, наконец, смотрю на него, и он по-прежнему улыбается. Он прижимается губами к моим губам и бормочет, его голос охрипший.
– Нет, детка. Я понятия не имею, что в тебе есть такого, чего не было в тех двенадцати девушках. Я лишь недавно прекратил поиски и знаешь, мне, нахрен, абсолютно наплевать… потому что ответ на этот вопрос абсолютно не важен. Единственное, что имеет значение - это ты и я, и единственное, чего я хочу, - чтобы ты была счастлива.
– Он улыбается.- Я, наконец, понял, что когда ты счастлива… ты не отталкиваешь меня, а когда счастлив я… то не отстраняюсь от тебя.
Он усмехается, его губы накрывают мой рот, и я нежусь в чувствах, которые он открывает мне, отдаюсь во власть его поцелуя, прежде чем с головой отдаться в его власть. Роман редко нежен со мной. И в тот момент, когда я признаю такое проявление его чувств, как нечто очень редкое, я упиваюсь силой моей любви к этому человеку, наслаждаюсь каждым подаренным мне нежным, ласковым и таким истинно любящим поцелуем.
Эта новая способность к проявлению им любви и доброты - опасная, и в то же время греховно-прекрасная прелюдия к тому, что возможно будет способна удержать наше столь шаткое будущее. И сейчас, в этот самый момент, я не хочу ничего так сильно, как воспользоваться этим случаем, ухватиться за него всеми силами и никогда не отпускать. Но в то же время, я хочу выдернуть проклятую чеку, запустить бомбу замедленного действия и сбежать отсюда к чертям собачьим.
Улыбка в его голосе буквально выдергивает меня из моих мыслей.
– Я только что нежно назвал тебя, хоть клялся, что никогда в жизни не сделаю этого. Выражение его лица отчетливо говорит о том, что он в замешательстве, но в то же время, это радует его.
– Ладно. Вот.
– Он садится на корточки.
Вручая мне две таблетки, он подносит стакан воды с соломинкой мне к губам.
– Выпей, а после того, как ты немного вздремнешь, мы сможем погулять по садам. А если погода позволит, сможем немного поплавать.
Я делаю так, как мне велено, запиваю таблетки глотком воды и смотрю на него, то, как он сидит на краю моей кровати. Но все, что он делает, лишь касается губами моего лба и уходит.
Я просыпаюсь и слышу, как он бормочет что-то из моей гардеробной. Как только я вспоминаю его планы на сегодня, то сажусь прямее в постели.
– … никогда не брать во внимание то, что бы хотела надеть она. Черт побери.
Я протягиваю руки, чтобы откинуть одеяло и выбраться из постели, и замечаю, что в изножье кровати аккуратно разложены три наряда. Как только я выскальзываю из постели, то на цыпочках иду к гардеробной, но прежде чем я успеваю войти в нее, лицом влетаю в его грудь.
– Ой! Черт!
Незамедлительно я хватаюсь руками за лицо и чувствую, как теплая кровь течет из носа.
– Детка?! Вот дерьмо, я… - Его сильные руки нежно берут меня за ладони, и он подводит меня к своему стулу, как только я чувствую мягкое кожаное сиденье у себя под коленками, тотчас же медленно сажусь на него. Мгновением после, когда он скрывается в моей ванной комнате, он возвращается, держа в руках смоченное прохладной водой полотенце, и обмакивает мне лицо.
– Прости. Это я виноват. Я пытался…
Я похлопываю его руки, пока он не успокаивается, затем беру мокрое полотенце и зажимаю им нос, затем откидываю голову назад и поглядываю на него правым глазом.
– Знаю, что ты делаешь. В этом никто не виноват, это простая случайность. Пожалуйста, найди белые шорты, черные сандалии гладиаторы и любую блузу, которую ты сочтешь подходящей.
– Да, конечно.
Он спешит в гардеробную и говорит через плечо:
– Я начал наполнять для тебя ванную. Надеюсь, твои ягодицы поджили после… - дальнейшие его слова становятся не разборчивыми, но я понимаю, о чем он, и отвечаю.