Романовы
Шрифт:
Вся страна ожидала появления на свет наследника престола, но императрица рожала девочек: Ольгу (1895), Татьяну (1897), Марию (1899), Анастасию (1901). Империя оповещалась о появлении на свет царских дочерей торжественными манифестами. Но, процарствовав почти десять лет, Николай II не имел сына, и важнейший государственно-династический вопрос не был решён. Назначенный преемником по закону младший брат Георгий в 1899 году скончался от туберкулёза, и право на трон перешло к следующему брату Михаилу. Долгожданный наследник, цесаревич Алексей, родился только в 1904 году; газеты сообщали, что «кормление наследника цесаревича самой августейшей родительницей идёт успешно». Но жизнь мальчика сразу же оказалась под угрозой — он был болен гемофилией. Малейшие ушибы и травмы приводили к кровотечению
Один из таких случаев произошёл в октябре 1912 года в охотничьем имении «Спала», и царь писал своей матери: «Дни с 6 по 10 октября были самые тяжёлые. Несчастный маленький страдал ужасно, боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: “Господи помилуй”».
Эти печальные обстоятельства способствовали появлению у трона различных, как сказали бы сейчас, экстрасенсов и представителей нетрадиционной медицины; первым из них стал французский «магнетизёр» Филипп Низье-Вашо, последним — Григорий Распутин.
«Державный хозяин земли Русской»
Александра Фёдоровна стала главным человеком в жизни последнего царя — ей он безгранично верил. Стране повезло меньше. Судя по всему, радости от того, что к нему перешла власть над крупнейшей империей мира, Николай II не испытывал. Власть для него была скорее обузой, дела казались неинтересными и утомительными настолько, что даже чтение «всеподданнейших докладов» председателя Совета министров он поручал другим. «Трепов для меня незаменимый своего рода секретарь. Он опытен, умён и осторожен в советах. Я ему даю читать толстые записки от Витте, и затем он мне их докладывает скоро и ясно; это, конечно, секрет для всех!» — писал Николай II матери в революционном 1905 году.
Молодой государь по-своему любил Россию, но сознавал, что к роли правителя подготовлен плохо. «Я ничего не знаю. Покойный государь не предвидел своего конца и не посвящал меня ни во что», — жаловался он в первые дни правления министру иностранных дел Н. К. Гирсу.
Кажется, Николай Александрович с его любовью к смотрам и церемониям и тягой к семейному уюту как никто из его предков подходил на роль конституционного монарха. Беда была не в отсутствии знаний и опыта — их можно приобрести. Настоящая трагедия Николая II состояла в том, что он оказался во главе огромной страны в кризисный период её развития, не понимая сложности требовавших срочного решения проблем и ни в какую не желая отказаться от своего права повелевать неограниченно. В начале XX столетия Россией управлял человек, мысливший себя «хозяином земли Русской» (так он написал в графе «профессия» анкеты всеобщей переписи населения 1897 года) и отцом народа. «Мы живём в России, а не в какой-нибудь республике, где министры ежедневно подают прошения об отставке, — поучал Николай в мае 1905 года министра внутренних дел А. Г. Булыгина. — Когда царь находит нужным уволить министра, тогда только последний уходит со своего поста». Всякое выражение воли помазанника Божьего, считал он, выше любого земного резона.
Вступив на престол, Николай II в речи перед представителями тверского земства 17 января 1895 года подтвердил верность политическому курсу отца. В ответ на пожелания, чтобы законы в России стали обязательными для всех, права отдельных лиц и общественных учреждений охранялись, а сами они получили возможность свободно выражать своё мнение, царь ответил: «Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».
Образцом отношений между властью и подданными Николай считал время своего предка Алексея
Пожалуй, в юбилейном 1913 году царю было чем гордиться: хотя Россия и не была самой богатой страной, темпы её развития впечатляли. Даже противники самодержавия не могли отрицать очевидного: за время экономического подъёма 1890-х годов выпуск промышленной продукции удвоился, была проложена 21 тысяча вёрст железных дорог, построены тысячи новых предприятий. На глазах одного поколения в повседневную жизнь вошли телефон, трамвай, электрическое освещение, кино, автомобиль, многоэтажные дома. Тот юбилейный год стал самым благополучным за 300 лет правления династии. Русская техническая и научная мысль вполне соответствовала мировому уровню. Начался Серебряный век русской культуры с новыми поэзией, живописью, архитектурой, музыкой; русский драматический, оперный и балетный театр уверенно вышел на мировые сцены.
Но вот одна маленькая, но символичная деталь: на состоявшемся 24 мая 1912 года в связи с предстоящими юбилейными празднованиями совещании у товарища министра путей сообщения Н. Л. Щукина выяснилось: некоторые мосты через
Москву-реку, Оку и Дон не выдержат веса императорского поезда; в иных местах он может проехать только с другими паровозами или со скоростью не более пяти вёрст в час или не может вообще из-за превышения допустимого давления на рельсы77.
Так и российская действительность порой оказывалась «непроходимой» для стремительной модернизации. В XX столетие страна вступала самодержавной монархией с населением 125 миллионов человек. Управление осуществлялось 385-тысячным бюрократическим аппаратом, высшее звено которого почти целиком состояло из потомственных дворян. Крупнейшим землевладельцем была царская семья. Самодержец обладал 66 миллионами десятин кабинетских земель (3,3 процента земли в империи), лесами, заводами, рудниками; еще 7,4 миллиона десятин принадлежало его семье. Каждому члену императорской фамилии с рождения полагался капитал в миллион рублей.
Когда в 1917 году комиссия Временного правительства изучала бумаги Министерства императорского двора, то выяснилось, что на счетах бывшего царя в государственных и частных банках лежало 93,5 миллиона рублей; эти деньги, а также земли, дворцы и коронные драгоценности были весной 1917 года национализированы. От отца Николай унаследовал счёт в Банке Англии (в 1900 году на нём было 193,7 тысячи фунтов стерлингов) — на него зачислялись доходы от ценных бумаг, держателем которых был император. Но к 1917 году царские вклады в английских банках были потрачены на закупку вооружения и санитарного оборудования в годы Первой мировой войны.
В империи не было правительства в современном смысле: каждый министр назначался царём и нёс ответственность только перед ним. Не было даже точного порядка принятия законов — они могли проходить обсуждение в Государственном совете или вводиться личным распоряжением монарха.
Возлагаемые на молодого царя надежды скоро рассеялись. 13 января 1902 года в газете «Россия» появился хлёсткий фельетон писателя и критика Александра Амфитеатрова «Господа Обмановы» — обидная сатира на царскую семью, где в числе прочих был выведен и наследник родового поместья Большие Головотяпы Ника-Милуша с «фантастической сумятицей в голове» и большой мечтой подарить колье любимой мадемуазель Жюли. Дерзкий автор был отправлен в Минусинск, а газета закрыта. Но тем самым власть показала, что адресаты себя узнали, а её реакция была воспринята как произвол и только добавила симпатий критикам.