Ромашка для Горыныча
Шрифт:
Сердце ёкает. Обвожу девчонок настороженным взглядом и понимаю, что они что-то не договаривают.
— О чём знала?
— Ну, в общем, Горин так смотрел на тебя, когда нёс… У него по лицу было видно, что… ну, ему не всё равно, — пищит Рита и кидает на меня испуганный взгляд.
— А потом он сел в "Скорую" прямо с тобой на руках… — продолжает Алина. — …В общем, Элинка всё это в окно видела. Ну, и пообещала тебя в асфальт закатать. А Горин ей на следующий день устроил такие разборки, что она уже три недели сидит тише воды, ниже
Теряю дар речи и только могу открывать и закрывать рот.
Наконец, голос возвращается.
— И что он ей такого сказал? — хриплю.
— Так они наедине разговаривали. Никто не слышал, и Элинка не признаётся. Даже своим подружкам не сказала. Но она после того разговора так рыдала, что в соседних комнатах было слышно.
— Та-а-ак… — тяну. — Ну, а я в этой истории каким боком?
— Ну, — смущается Рита, — типа, Горин всем сказал, что тот, кто посмотрит в твою сторону, будет иметь дело с ним.
— В общем, девчонки сплетничают, что он на тебя запал, — добавляет Алина.
Мне нечего сказать. Только что-то болезненно сжимается внутри, то ли от страха, то ли от растерянности. Не знаю, как реагировать на это заявление после того, что случилось сегодня утром на остановке. Вообще уже не знаю, что думать. Я понимаю, что хоть и не хочу этого, но Горин мне нравится, очень нравится. Но что мне делать теперь, когда кажется, и я ему нравлюсь тоже? Или я для него просто очередная цель?
"Попользует и выкинет через неделю", — так я услышала однажды.
— Это всё? Или ещё что-то есть?
Хмурю брови и окидываю девчонок подозрительным взглядом.
Алина смотрит на меня наичестнейшими глазами. Рита, напротив, тяжело вздыхает и пытается оторвать несчастный рукав.
— Колитесь, девочки, — тихо припечатываю, и они вздрагивают.
Внезапно Алина подскакивает со стула и упирает руки в боки. Лицо подружки искривляется в гневной гримасе, и она негромко, но категорично цедит:
— Можешь с нами не дружить, не общаться и даже побить, но я тебе скажу! Короче, когда тебя в больницу привезли, дежурный врач сказал, что хорошо бы какое-то лекарство специальное, но у них его нет. Оно очень дорогое, но эффективное.
Молча жду, когда Алина справится с нахлынувшим волнением.
— В общем, Горыныч попросил название, поехал в ночную аптеку и привёз его.
— А ещё… Это он тебе фрукты в больницу передавал, — сбивчиво шепчет Рита, — но сказал тебе не говорить, от кого, потому что ты очень гордая и выкинешь их в окно, а тебе нужно есть витамины.
— И на одежду денег добавил… — добивает Алина и кидает на меня строгий взгляд. — Он немного добавил, Сонь! Ты только не кидайся шмотками… Иначе, в чём ходить будешь?
Сижу, обтекаю. Ну, вот и что мне делать с Гориным, если я его от себя отталкиваю, а он всё равно раз за разом меня спасает и помогает? И как теперь деньги за
— Кидаться не буду, но деньги ему всё равно верну… со следующей стипендии! — тяжело вздыхаю.
Зато теперь понятно, от кого он узнал, что меня выписали. Врач сообщил. Поэтому так удачно и подкатил к больнице.
От воспоминаний о том, что было на остановке, щёки немедленно вспыхивают. Стараюсь незаметно выдохнуть. Никаким мажорам в моепритихламеста нет… Только, судя по последним событиям, убеждать в этом мне теперь придётся не только себя.
— Сонь, ты чего так притихла?
Поднимаю голову и вижу озабоченное лицо Риты и отчаянную решимость в глазах Алины.
— Девочки, — собираюсь с силами и встаю из-за стола, — я, наверное, кажусь вам глупой и жестокой, или не способной влюбляться и видеть чувства других. Но поверьте, это не так. Просто мне иначе нельзя… Пока не встану на ноги, никаким отношениям в моей жизни места нет. Поэтому давайте уже оставим эту тему. Я очень благодарна Горину за всё, что он для меня сделал, но повторяю: у нас с ним ничего быть не может.
Не глядя на подруг, начинаю собирать посуду.
— Я вымою, — говорит Рита. — Сегодня моя очередь.
Отбираю у неё тазик.
— Отдыхай, я сама. Все бока в больнице отлежала, хоть по коридору прогуляюсь.
На самом деле не хочу, чтобы подруги видели сейчас моё абсолютно растерянное лицо.
Девчонки садятся делать "домашку", а я иду на кухню. Сплетни и косые взгляды, если они будут, уж как-нибудь переживу. А вот то, что приставать никто не будет, за это Горину действительно спасибо. А после сегодняшнего разговора и он, надеюсь, от меня отстанет. И я его забуду. Верну деньги и забуду о нём…
Захожу на кухню, и меня окутывает привычная суета и разноплановый шум: болтовня, смех, звон посуды, шкворчание и бульканье готовящейся пищи.
Не обращаю ни на кого внимания, занимаю за блондинкой очередь к раковине и отхожу.
Поставив тазик на подоконник, достаю из кармана телефон и залипаю в нём. Надо проверить, есть ли изменения в расписании, может, кто ещё "домашку" скинул. Смотрю объявления. О, в конце недели посвящение в студенты. Девчонки собираются идти. Меня звали, ещё когда в больницу приходили. Я отказалась. Может, всё-таки сходить, отвлечься от грустных мыслей?
Не сразу понимаю, что на кухне стало на пару тонов тише. А когда, наконец, доходит, что вместо шума и гама до моих ушей доносятся какие-то шепотки, понимаю глаза и… хочу провалиться сквозь землю, потому что вижу, как на кухню вальяжно заруливает мажор.
Что он здесь забыл?
— Горыныч, ты здесь каким боком? — озвучивает кто-то мои мысли.
Перевожу взгляд на говорившего. Брюнет с серыми глазами. А, это же Игнат, парень Алины. Горин подходит, здоровается с компанией, в которой стоит Игнат.