Ромео
Шрифт:
— Пять похорон, и все из-за одного сукина сына. А у нас — ни хрена против него. — Он впервые заговорил обо всех жертвах сразу, не выделив последнюю. Сделал это намеренно. Щадя Вагнера. Аллегро знал, что смерть Мелани была потрясением и для его партнера.
Разумеется, они не станут говорить об этом. О том, что каждый из них переживает в эти минуты. Они никогда не говорили о чувствах. Это была прерогатива Мелани. Была. Верно подмечено.
«Сосредоточиться на деле», — приказал себе Аллегро. Так будет спокойнее.
— Видел знакомые лица на похоронах?
Вагнер
— Разве что среди репортеров…
Аллегро помрачнел. Они уже проверили чуть ли не под микроскопом всю эту пишущую братию.
— Может, что и выловим из снимков Джонсона, — сказал Аллегро, правда, без особого оптимизма.
— Этот негодяй мог и не светиться. — Вагнер извлек росток бамбука из своей тарелки с цыпленком под красным соусом «карри». — А может, на этот раз он набрался наглости и вышел из укрытия.
Аллегро знал, что Вагнер подразумевает Перри.
— Он так и не смог вспомнить, где находился в момент предыдущих убийств, — заметил Вагнер.
— А ты бы смог? Вот так, с ходу? А я? Знаешь, если бы Перри сразу выложил свое алиби по тем, другим убийствам, я бы подозревал его еще больше.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Вагнер. — Но нам все равно нужно добиться от него объяснений. И, если всплывет что-то стоящее, мы сможем получить санкцию и покопаться в истории его болезни.
— Но для начала мы все-таки поболтаем с Уильямом Деннисоном. Он сейчас будет заниматься пациентами Мелани, к нему перейдет и ее картотека. Кто знает, вдруг Деннисон и не побоится отступить от канонов врачебной этики и даст нам кое-какую информацию по Перри или другим пациентам, которые могут представлять для нас интерес. Во всяком случае, сориентировать нас в верном направлении. Это дало бы нам колоссальную экономию сил и средств.
— Если Перри говорит правду… это может и не фигурировать в ее профессиональных записях, — смутившись, произнес Вагнер.
— Думаю, у Перри слишком разыгралось воображение.
— Наверняка. — Вагнер поколебался и добавил: — Но, если связь у них действительно была и это отражено в ее записях, Деннисон, может, и не станет разглашать подобные сведения. Вряд ли он захочет порочить репутацию доктора Розен. Ведь стоит только подумать о том, что у нее могли быть и другие мужчины-пациенты…
— Давай не будем опережать события, Майк. Если увидим, что на Деннисона есть смысл поднажать, поднажмем. Церемониться не станем. Он заговорит, если будет о чем.
Вагнер кивнул головой и ловко подцепил палочками кусок цыпленка.
— Что ты думаешь насчет Деннисона?
— Не в восторге от него.
— Я имею в виду, как о потенциальном убийце.
Аллегро задумался над этим предположением, но от прямого ответа увильнул, заметив:
— Чересчур уж натянутая версия.
— Потому что он психиатр? — парировал Вагнер. — Если ты вспомнишь характеристику, которую дала Ромео доктор Розен, так Деннисон как никто другой вписывается в нее. Он обходителен, умен, настоящий обольститель. И какое хорошее прикрытие: кто же не доверится психиатру?
— Да полно таких найдется, — криво ухмыльнулся Аллегро.
— Допустим. Но многие все-таки доверятся.
— Она развелась с ним — надеюсь, ты помнишь?
— Ну, может, она
— Посмотрим, что он нам скажет, но…
— Что «но»? — напирал Вагнер.
— Я не питаю больших надежд. Судя по всему, она не горела желанием вернуться к нему, — сказал Аллегро. — Хотя он и настырный малый, — добавил он, вспомнив маленькую сценку, разыгравшуюся на их глазах около месяца тому назад.
Часов в одиннадцать вечера они с Вагнером выходят из здания Дворца правосудия вместе с Мелани после долгой, изнурительной беседы. В тот день был обнаружен труп четвертой жертвы. Маргарет Энн Бейнер, миловидной брюнетки, профессора социологии из колледжа Бэй Стэйт Коммьюнити. Убитая была найдена в своей квартире на Саттер-стрит коллегой, который зашел за учебником. Сердце, валявшееся возле трупа на залитой кровью постели, принадлежало Карен Остин, жертве номер три.
Деннисон стоит, опираясь на передний бампер своего роскошного «БМВ», и, завидев Мелани, тут же бросается ей навстречу. Мелани жестом останавливает его.
— Иди домой, Билл. Я думала, мы договорились…
— Я не согласен, Мел. Почему бы нам не пойти куда-нибудь и не поговорить? Может, перекусили бы заодно?
— Я уже поела.
— Ну, тогда, может, я отвезу тебя домой? — настаивает Деннисон.
— Меня подбросит Джон.
Деннисон протестует.
— Может, вы все-таки поедете домой? — В голосе Аллегро звучат агрессивные нотки.
Деннисон бросает на него свирепый взгляд.
— И что же вы намерены сделать, если я ослушаюсь? Привлечете к ответственности?
— Не заводись, Билл. Ты ставишь себя в идиотское положение. Я же знаю, насколько тебе самому это противно, — холодно говорит Мелани.
— Зачем ты так со мной, Мел? Я думал, мы… — Деннисон делает шаг ей навстречу.
Вагнер удерживает Аллегро за руку, видя, что тот намеревается остановить Деннисона.
— Не стоит, Джон.
— О’кей, о’кей, я ухожу, — бормочет Деннисон, пятясь назад. — Но завтра я буду тебе звонить, Мел.
Аллегро не знал, позвонил ли Деннисон Мелани на следующий день. Как не имел ни малейшего представления о том, помирились ли они.
Он посмотрел на сидящего напротив Вагнера. Ленч у обоих уже остыл.
— Он хотел вернуть ее, согласен. Вопрос в другом: разве мы знаем, чего хотела она?