Россия и мусульманский мир № 10 / 2013
Шрифт:
От этнофедерализма к федерализму?
Тема федерализма в российской повестке дня настоящего времени выглядит весьма парадоксально. С одной стороны, тема очень горячая, её питают острая политическая и экономическая конъюнктура, распределение финансовых потоков, столкновение политических амбиций лидеров, стремление выработать их баланс. С другой – нынешний политический класс на постсоветском пространстве заражен стереотипами, риторикой, за которой не прослеживаются реалии. И эта риторика таит в себе серьезные угрозы российской
Издержки фантомного политического дизайна. Разговор о федерализме стоит начинать с уточнения понятий и терминов. Прежде всего, следует различать: (1) формальное, номинальное выражение федерализма, сформулированное в законодательстве, в первую очередь – в Конституции как Основном законе государства; (2) реальное состояние дел (как сложено реальное тело государства, как устроен, сложен государственный механизм). В нормальной ситуации (1) является описанием (2). Более того, номинальная конституция должна не отставать от реальной, а наоборот – быть по отношению к ней «на вырост», учитывать реальности, но и синтезировать традиции и идеи, прошлый опыт и перспективы развития. Без такого синтеза общество утрачивает корни и ориентиры развития.
В современной же России, как, впрочем, и в СССР, реальное государственное устройство имеет к описанному в Конституции весьма косвенное отношение. Более того, сами граждане прекрасно это понимают, и их это мало беспокоит. По одной простой причине, что они отлично понимают, что Конституция – некая декларация, заклинание не для практического употребления. Таким образом, РФ – федерация только номинально. Историческое правовое обоснование российского федерализма отсутствует. Само название – Российская Федерация – возникло в полуанекдотической ситуации, как импровизация «со слуха» на сессии Верховного Совета РСФСР, по предложению Р.И. Хасбулатова, когда потребовалось привести в соответствие дизайн документов ВС и наименования должности главы государства.
Считается, что РФ продолжает прерванную СССР традицию российской государственности, просуществовавшей всего один – 1917-й – год. Но и Временное правительство, в свое время, тоже присвоило себе право учреждения государственности без общественной дискуссии, а судьба Учредительного собрания хорошо известна. Похоже, что идея федерализма в России вообще маргинальна и выступала и выступает как идеологическая реакция элит национальных регионов.
Вряд ли нужно специально обосновывать тезис о том, что и СССР – имперское по сути образование – никогда не был реальной федерацией, несмотря на весьма демократическую Конституцию Бухарина–Сталина. Само становление СССР как федерации связано с этапами торга советского Центра с региональными «национально-этническими элитами». Как известно, классики марксизма-ленинизма рассматривали нации как буржуазный пережиток, который отомрет по мере строительства нового бесклассового общества. Большевики – фракция РСДРП – неспроста назывались еще «интернационалистами», потому как желали российскому царскому правительству поражения в Первой мировой войне, а европейских социал-демократов, проголосовавших за военные бюджеты своих правительств, называли «социал-предателями». Россию большевики рассматривали как фитиль к пороховой бочке мировой революции. И первые годы советской власти предпринимались отчаянные попытки стимулировать мировой пожар. Но советская власть в Баварии, Венгрии, Финляндии не состоялась, поход на Польшу провалился. Большевики, оказавшись «на бобах», т.е. при власти в огромной стране, были вынуждены искать союзников как внутри страны, так и за рубежом. И нашли их в «национально-освободительном движении» – явлении, действительно, буржуазном по самой своей сути. На этой парадоксальной основе была выработана внешняя политика, одним из ведущих векторов которой стала поддержка СССР зачастую весьма неоднозначных политических движений и их лидеров, большинство из которых впоследствии признавались «террористическими». Для внутреннего пользования была выработана «национальная политика», в которой была отвергнута идея культурной автономии, и был взят курс на формирование социалистических наций, развитие искусства – «национального по форме и социалистического по содержанию», формирование национальных элит, которым передавалась территория, ресурсы.
Результатом этой политики стал этнофедералистский дизайн, включавший в себя причудливую конфигурацию союзных республик, автономных республик, национальных областей, округов… Никто, включая граждан СССР, всерьез этот дизайн не воспринимал.
Та же тенденция продолжилась и в Российской Федерации. В ответ на ельцинский призыв «берите суверенитета, сколько сможете унести» фантомные бывшие «автономные» республики предприняли попытку превратиться в реальные субъекты федерации. Что вызвало завистливую реакцию других региональных элит. Возникла реальная угроза целостности государства, и почти сразу эти попытки были пресечены во имя «властной вертикали». Можно подвести промежуточный итог: Россия никогда не была реальной федерацией, ее государственность никогда не работала как федерация «под нагрузкой», реально. Но от советского периода она получила тяжелое наследие этнофедерализма, сложившееся в политической системе, а главное – в головах политического класса и граждан.
Прежде всего, это примордиалистское, этническое понимание нации, в результате чего этническая принадлежность в паспортах записывалась как «национальность», а многочисленные народы страны в обыденном сознании, публицистике и в документах до сих пор понимаются и обозначаются как нации. В Конституцию РФ заведена бомба в виде формулировки, что РФ является многонациональным государством, а не то что сказать – подумать, что РФ является многонародной нацией, требуется колоссальное интеллектуальное усилие. Настолько сильна инерция советской «национальной политики». Более того (но в связи со сказанным выше), в Основной закон записано право этих наций на самоопределение. И это делает вопрос о проблемности перспектив РФ особенно очевидным. И сохранение целостности страны реализуется во многом «технически», в ручном режиме, зачастую внеконституционными методами.
Кому и зачем нужен федерализм? Можно ли построить реальный федерализм? Опыты успешной инженерии в новейшей истории были реализованы, причем – в самых разных условиях: построение светского государства в Турции, построение демократий в Японии и Южной Корее, опыт Сингапура. Но если отнестись к постсоветским государствам как проектам, то должны быть высказаны веские аргументы в пользу федерализма. Федерализм – отнюдь не обязательная вещь в политическом устройстве. Соединенное Королевство, Норвегия, Швеция, Франция, Япония и ряд других государств демонстрируют это довольно убедительно. Нуждается в прояснении и вопрос о соотношении федерализма и демократии. По крайней мере, очевиден факт – в мире не существует ни одной недемократической реальной федерации. И если федерализм – «территориальная форма» демократии, то проблема становится двойной – нужна ли демократия современной России.
Действительно, зачем России федерация? Вот навскидку перечень возможных аргументов: серьезные различия (экономические и социально-культурные) между регионами; огромные территории, жесткое централизованное управление которыми неэффективно; необходимость поднятия статуса региональных элит – реальных хозяев региона, а не временщиков; активизация экономических сил, нового бизнеса в управлении территориями; в условиях глобализации федерация позволяет сохранить своеобразие регионов; федерализм – реальная школа реальной демократии.
Но не меньше аргументов и против реальной федерализации: федерализм нужен отнюдь не всем регионам и элитам; при больших территориях необходимо сокращение административных единиц управления; регионы обладают неодинаковыми ресурсами; федерализация в нынешней ситуации преждевременна, поскольку будет способствовать наращиванию центробежных сил.
Получается, что федерализм и нужен и опасен одновременно. Тем более опасно безответственное невнятное обращение с этой идеей. Однако осознанное и рациональное отношение к этой идее открывает возможность эффективной политической инженерии, поскольку реальный федерализм предполагает выражение и реализацию конкретных интересов социальных сил. Федерализм – всегда внятный социальный договор элит, сознающих, что свои интересы они могут реализовать оптимальным образом в совместном государстве.