Чтение онлайн

на главную

Жанры

Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:

М.Б. Барклай де Толли, конечно, не был этническим русским. Ведя свое происхождение из Шотландии, его семья в середине XVII в. осела в прибалтийских землях. Для большинства русских Барклай был всего лишь очередным балтийским немцем. Во время войны 1812 г. это обстоятельство навлекло на него яростные нападки и клевету со стороны многих русских. Но совет Барклая, данный Александру I в феврале 1812 г., явился дословным воспроизведением того, что на протяжении многих лет твердили патриотически настроенные лица из числа «староруссов» и «изоляционистов». Самым известными общественными деятелями в лагере «староруссов» были адмирал А.С. Шишков в Петербурге и граф Ф.В. Ростопчин в Москве. Выдающийся русский историк H. M. Карамзин и издатель патриотического журнала С.Н. Глинка находились в близких отношениях с Ф.В. Ростопчиным. Карамзин был ученым и «национальным мыслителем», не имевшим личных политических амбиций. Будучи адмиралом, А.С. Шишков не служил на флоте с 1797 г. и действовал больше как общественный деятель, чем военный офицер. Будучи добрым и щедрым человеком в своих личных отношениях с людьми, он становился подобен льву, когда отстаивал дело, которому посвятил большую часть своей жизни и которое заключалось в защите национальной чистоты русского языка и его древних славянских корней от засорения

заимствованными с Запада иностранными словами и понятиями.

Граф Ф.В. Ростопчин разделял приверженность Карамзина и Шишкова делу защиты русской культуры и ценностей от иностранного влияния. Опубликованные им в период 1807–1812 гг. памфлеты были посвящены этой цели и произвели сильный эффект. Его вымышленный герой Сила Богатырев был строгим помещиком, который отстаивал традиционные русские ценности и с глубоким недоверием относился ко всему иностранному. По его мнению, французские наставники развращали русскую молодежь. В то же время российское государство искусно использовалась англичанами в своих целях, а французы обманом заставили его жертвовать русской кровью и деньгами во имя французских интересов. В отличие от Карамзина и Шишкова, Ростопчин был крайне честолюбив и являлся политиканом до мозга костей. Любимчик Павла I, он был отстранен от службы после смерти последнего. Александр питал недоверие к русским патриотам и не разделял их идей. Особенно неприятен ему был Ростопчин. Действительно, во многих отношениях граф был жестоким и неприятным человеком. Являясь патриотом, он не имел свойственного Карамзину или Глинке радушного и теплого чувства по отношению к простому русскому человеку. Напротив, по мнению Ростопчина, «черни» никогда нельзя доверять, а править ею необходимо посредством наказаний и манипуляций.

Ф.В. Ростопчин был проницательным и интересным собеседником. Он мог быть опрометчив. По слухам, он однажды заметил, что Аустерлиц был божьей карой, обрушившейся на Александра за участие в свержении собственного отца. Александр очень переживал чувство собственной неполноценности и плохо относился к озорным замечаниям на свой счет. Убийство отца и личный вклад, который он внес в катастрофу, случившуюся при Аустерлице, были самыми горькими воспоминаниями его жизни. Но Александр также являлся тонким политиком. Он знал, что ему придется полагаться даже на тех людей, которые ему не нравились, особенно в момент столь острого кризиса, каковым являлась неминуемая война с Наполеоном. Какую бы неприязнь он ни питал к Ростопчину и какое бы недоверие ни испытывал к его идеям, Александр знал, что граф был эффективным и решительным руководителем и умелым политиком. Кроме того, он являлся хорошим пропагандистом, всецело преданным самодержавию, но при этом умеющим управлять настроениями толпы, чье поведение в случае ведения войны на русской земле должно было иметь большое значение. В 1810 г. Ростопчин получил высокую должность при дворе, хотя ему и дали понять, что его слишком частое появление при дворе нежелательно. Он должен был быть готов явиться в случае необходимости [136] .

136

Самая лучшая работа об указанных деятелях и проблемах: Martin A. Romantics, Reformers, Reactionaries: Russian Conservative Thought and Politics in the Reign of Alexander I. De Kalb, 111., 1997. Интересные подробности биографии Ростопчина можно найти в кн.: Кондратенко А. Жизнь Ростопчина. Орел, 2002.

Человеком, возобновившим общение между Александром и Ростопчиным, была великая княгиня Екатерина. После женитьбы супруг Екатерины в 1809 г. был назначен генерал-губернатором трех центральных российских губерний. Вместе с женой он поселился в Твери, располагавшейся близко к Москве. Салон Екатерины в Твери привлекал многих умных и честолюбивых посетителей, включая Ростопчина и Карамзина. Ее репутация «самого русского» члена императорской фамилии была хорошо известна. Именно она поручила Карамзину написать «Записку о древней и новой России», ставшую самым влиятельным и знаменитым выражением взглядов «староруссов». Влияние «Записки» не имело ничего общего с воздействием на общественное мнение. Работа предназначалась исключительно для Александра I. Учитывая тот факт, что в «Записке» содержалась острая критика правительственной политики, она не могла быть опубликована в то время и на протяжении многих десятилетий оставалась известна лишь очень узкому кругу лиц. Карамзин представил записку Екатерине в феврале 1811 г. В следующем месяце, когда Александр вместе с сестрой остановился в Твери, Екатерина вызвала Карамзина для встречи с императором с тем, чтобы тот мог зачитать Александру отрывки из своей «Записки» и обсудить свои идеи с монархом.

Карамзин резко критиковал внешнюю политику Александра I. По его мнению, Российская империя оказалась втянута в передряги, которые были не ее заботой, и часто теряла из виду собственные интересы. Изобретательные англичане всегда были готовы ухватиться за возможность переложить на другие страны тяготы застарелого противостояния Великобритании с Францией. Что касалось французов и австрийцев, то какая бы из двух империй ни обрела преобладающего положения в европейских делах, она стала бы подвергать Россию осмеянию и называть ее «азиатской страной». Отметив упомянутые выше опасения и обиды, глубоко укоренившиеся в русском сознании, Карамзин также выступил с критикой конкретных эпизодов. Зимой 1806–1807 гг. необходимо было либо в массовом порядке усиливать армию Беннигсена, либо заключать мир с Наполеоном. Подписанный в конечном итоге Тильзитский мир оказался катастрофой. Главный интерес России заключался в том, чтобы не допустить возрождения польской государственности. То, что Россия позволила создать герцогство Варшавское, было ошибкой. Чтобы этого избежать, следовало без всяких сомнений оставить Силезию Наполеону и бросить Пруссию на произвол судьбы. Союз с Францией был глобальным промахом России:

«Обманем ли Наполеона? Сила вещей неодолима. Он знает, что мы внутренно ненавидим его, ибо его боимся; он видел усердие в последней войне австрийской, более нежели сомнительное. Сия двоякость была необходимым следствием того положения, в которое мы поставили себя Тильзитским миром, и не есть новая ошибка. Легко ли исполняется обещание услуживать врагу естественному и придавать ему силы!» [137]

Пожалуй, еще более критический разбор получила внутренняя политика Александра. Император держал Екатерину в курсе своих бесед со Сперанским,

и кое-что из этого дошло до Карамзина. Основным содержанием его «Записки» являлась защита самодержавия как единственно возможной формы правления, способной спасти Российскую империю от распада и гарантировать ее поступательное развитие. Для Карамзина, однако, самодержавие не означало деспотизма. Самодержец был обязан править в согласии с аристократией и поместным дворянством, как это делала Екатерина II. Государство и общество не должны быть в разладе, а государство не должно было буквально навязывать обществу свою волю. Карамзин признавал, что Павел I действительно правил деспотически, но после его свержения Александру следовало бы вернуться к принципам, лежавшим в основе правления Екатерины II. Вместо этого он допустил введение принятой на Западе бюрократической модели, которая в случае своего развития превратила бы в Россию в подобие бюрократического деспотизма Наполеона. Российская социальная иерархия заменялась посредственной бюрократией, которая не была органично связана с обществом. Более того, в случае освобождения крестьян последовала бы анархия, поскольку бюрократия была слишком слаба для того, чтобы управлять деревней [138] .

137

Цит. по: Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. М., 1991. С. 54–55. Все эти рассуждения почерпнуты из великолепного перевода работы Карамзина, выполненного Р. Пайпсом, см.: Pipes R. Karamzin's Memoir on Ancient and Modern Russia: A Translation and Analysis. Ann Arbor, 2005.

138

Ibid. P. 147–167.

Аргументы Карамзина были весьма разумны. Екатерина II правила в согласии с «политическим народом», иными словами, с элитой. В последующие десятилетия была создана бюрократическая монархия, не имевшая глубоких корней не только в обществе, но даже в среде потомственной знати. Этому фактору в гораздо более длительной перспективе предстояло сыграть существенную роль в изоляции и конечном падении имперского режима. С другой стороны, критика Карамзина в адрес Сперанского по большей части была несправедлива. Россия была печально известна своей плохо развитой системой управления. Если Россия стремилась к процветанию, ей требовалась гораздо более многочисленная и лучше профессионально подготовленная бюрократия. Общество было более не в состоянии контролировать разраставшийся бюрократический аппарат такими старыми методами как перемещение представителей знати с позиций при дворе на высшие должности в гражданской администрации. Только главенство закона и представительные институты могли способствовать достижению этой цели, и Сперанский, которого Карамзин, возможно, и не знал, как раз собирался заняться их водворением.

Однако даже если бы Карамзин знал обо всех планах Сперанского, он, вероятно, все равно оказался бы их противником. Принимая во внимание культурный уровень провинциального дворянства, он вполне обоснованно мог считать введение представительных собраний преждевременным шагом. Несомненно, он заявил бы, что было бы безумием в канун большой войны с Наполеоном погружать Россию в хаос полномасштабной конституционной реформы. В отличие от большинства противников Сперанского, Карамзин не был движим личной неприязнью или честолюбием. Тем не менее он, возможно, указал бы Александру на то, что большая часть российского дворянства считала Сперанского якобинцем, поклонником Наполеона и предателем, и что такое положение дел очень опасно накануне войны, в которой национальное единение имело решающее значение, а военные успехи в громадной степени зависели от добровольного участия знати и поместного дворянства.

На самом деле император был слишком хорошим политиком, чтобы этого не понимать. В марте 1812 г. Сперанский был уволен со службы и отправлен в ссылку. В последние недели перед войной Александр был по горло загружен работой и находился под сильным давлением. Он терпеть не мог конфронтации, как, например, та, что имела место в ходе длительной личной встречи со Сперанским, предшествовавшей отставке последнего. Император также был вне себя от донесений, согласно которым Сперанский отпускал ехидные комментарии по поводу нерешительности Александра и которые были доведены до сведения его величества через петербургские каналы передачи информации. В результате с императором случился истерический припадок, в разгар которого Александр грозился было отдать распоряжение о расстреле Сперанского. Поскольку Александр порой устраивал театральные представления, а на сей раз зрителем оказался достаточно глупый и впечатлительный немецкий профессор, можно рассматривать истерику императора как игру блестящего актера, выпускавшего пар. Действия Александра после опалы Сперанского выдают холодный рассудок политика. В какой-то мере Сперанского заменил А.С. Шишков, который в последующие месяцы был назначен на должность статс-секретаря, а в годы войны много работал над составлением громких патриотических призывов к русскому народу. В мае 1812 г. Ф.В. Ростопчин был назначен военным губернатором Москвы; его работа состояла в том, чтобы поднять и укрепить высокий моральный дух жителей города, которому отводилась роль не только основной базы в тылу российской армии, но и важного центра по поддержанию общественного энтузиазма по отношению к войне во внутренних районах Российской империи.

Что касается дипломатической подготовки к войне, Александр наводил мосты с Великобританией довольно вяло. Это отчасти отражало его желание по возможности отсрочить начало войны и не дать Наполеону законного основания для вторжения в Россию. Александр также знал, что, как только начнется война, Англия сразу же окажется в числе его союзников, поэтому приготовления были необязательны. В любом случае Великобритания могла лишь в ограниченном объеме оказать прямую поддержку в войне, которая должна была развернуться на просторах России, хотя 101 тыс. ружей, привезенных из Англии зимой 1812–1813 гг., оказались весьма полезны. С точки зрения косвенной помощи, однако, англичане делали в Испании гораздо больше, чем это когда-либо им удавалось до 1808 г. Действия А.У. Веллингтона и находившихся под его командованием войск не просто изменили представления об английской армии и ее военачальниках. В 1810 г. англичане продемонстрировали, как стратегическое отступление, применение тактики выжженной земли и сооружение полевых укреплений могут измотать и в конечном итоге уничтожить имевшую численное превосходство французскую армию. В 1812 г. крупная победа Веллингтона при Саламанке не только укрепила моральный дух противников Наполеона, но также явилась залогом того, что многотысячные войска французов оказались запертыми на Пиренейском полуострове.

Поделиться:
Популярные книги

Набирая силу

Каменистый Артем
2. Альфа-ноль
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
рпг
6.29
рейтинг книги
Набирая силу

Сердце Дракона. Том 11

Клеванский Кирилл Сергеевич
11. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
6.50
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 11

Польская партия

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Польская партия

Восьмое правило дворянина

Герда Александр
8. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восьмое правило дворянина

Ты предал нашу семью

Рей Полина
2. Предатели
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Ты предал нашу семью

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Наследник старого рода

Шелег Дмитрий Витальевич
1. Живой лёд
Фантастика:
фэнтези
8.19
рейтинг книги
Наследник старого рода

Возвращение Низвергнутого

Михайлов Дем Алексеевич
5. Изгой
Фантастика:
фэнтези
9.40
рейтинг книги
Возвращение Низвергнутого

Лорд Системы

Токсик Саша
1. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
4.00
рейтинг книги
Лорд Системы

Довлатов. Сонный лекарь 2

Голд Джон
2. Не вывожу
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Довлатов. Сонный лекарь 2

Дурашка в столичной академии

Свободина Виктория
Фантастика:
фэнтези
7.80
рейтинг книги
Дурашка в столичной академии

Барон диктует правила

Ренгач Евгений
4. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон диктует правила

Кодекс Охотника. Книга XIII

Винокуров Юрий
13. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIII

Удобная жена

Волкова Виктория Борисовна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Удобная жена