Россiя въ концлагере
Шрифт:
– - А у васъ, тов. Шацъ, предохранитель закрыть?
– - Я умeла обращаться съ оружiемъ, когда вы еще подъ столъ пeшкомъ ходили.
– - Съ тeхъ поръ, тов. Шацъ, вы, видимо, забыли, какъ съ нимъ слeдуетъ обращаться, -- нeсколько юмористически заявляетъ Якименко.
– - Съ тeхъ поръ товарищъ Непомнящiй уже подъ потолокъ выросъ.
– - Я прошу васъ, товарищъ Якименко, на оффицiальномъ засeданiи зубоскальствомъ не заниматься. А васъ, докторъ, -- Шацъ поворачивается къ Борису, -- я васъ спрашиваю "какое вамъ дeло" вовсе не потому, что вы тамъ докторъ или не докторъ,
Я чувствую нeкоторое смущенiе. Неужели уже влипли? Такъ сказать, съ перваго же шага? Якименко все-таки былъ на много умнeе.
– - Ну, насчетъ антипартiйной линiи -- это дeло ваше хозяйское, -говоритъ Борисъ.
– - Этотъ вопросъ меня совершенно не интересуетъ.
– - То-есть, какъ это такъ это васъ можетъ не интересовать?
– - Чрезвычайно просто -- никакъ не интересуетъ...
Шацъ, видимо, не сразу соображаетъ, какъ ей реагировать на эту демонстрацiю...
– - Ого-го... Васъ, я вижу, ГПУ сюда не даромъ посадило...
– - О чемъ вы можете и доложить въ ГУЛАГe, -- съ прежнимъ равнодушiемъ говоритъ Борисъ.
– - Я и безъ васъ знаю, что мнe докладывать. Хорошенькое дeло, -обращается она къ Якименко, -- вeдь это же все бeлыми нитками шито -- этотъ вашъ докторъ, такъ онъ просто хочетъ получить для всeхъ этихъ бандитовъ, лодырей, кулаковъ лишнiй совeтскiй хлeбъ... Такъ мы этотъ хлeбъ и дали... У насъ эти фунты хлeба по улицамъ не валяются...
Вопросъ предстаетъ передо мною въ нeсколько другомъ освeщенiи. Вeдь, въ самомъ дeлe, проектъ Бориса используютъ, производство какое-то поставятъ, но лишняго хлeба не дадутъ... Изъ-за чего было огородъ городить?..
– - А такихъ типиковъ, какъ вы, -- обращается она къ Борису, -- я этимъ самымъ кольтомъ...
Борисъ приподымается и молча собираетъ свои бумаги.
– - Вы это что?
– - Къ себe, на Погру.
– - А кто вамъ разрeшилъ? Что, вы забываете, что вы въ лагерe?
– - Въ лагерe или не въ лагерe, но если человeка вызываютъ {206} на засeданiе и ставятъ его докладъ, такъ для того, чтобы выслушивать, а не оскорблять.
– - Я вамъ приказываю остаться!
– - визжитъ тов. Шацъ, хватаясь за кольтъ.
– - Приказывать мнe можетъ тов. Видеманъ, мой начальникъ. Вы мнe приказывать ничего не можете.
– - Послушайте, докторъ Солоневичъ...
– - начинаетъ Якименко успокоительнымъ тономъ.
Шацъ сразу набрасывается на него.
– - А кто васъ уполномачиваетъ вмeшиваться въ мои приказанiя? Кто тутъ предсeдательствуетъ: вы или я?
– - Останьтесь пока, докторъ Солоневичъ, -- говоритъ Якименко сухимъ, рeзкимъ и властнымъ тономъ, но этотъ тонъ обращенъ не къ Борису.
– - Я считаю, товарищъ Шацъ, что такъ вести засeданiе, какъ ведете его вы, -нельзя.
– - Я сама знаю, что мнe можно и что нельзя... Я была связана съ нашими вождями, когда
Начальникъ третьей части съ трескомъ отодвигаетъ свой стулъ и подымается.
– - Съ кeмъ вы тамъ, товарищъ Шацъ, были въ связи -- это насъ не касается. Это дeло ваше частное. А ежели люди пришли говорить о дeлe, такъ нечего имъ глотку затыкать.
– - Еще вы, вы, меня, старую большевичку будете учить? Что это здeсь такое: б.... или военное учрежденiе?
Видеманъ грузно, всeмъ своимъ сeдалищемъ поворачивается къ Шацъ. Тугiе жернова его мышленiя добрались, наконецъ, до того, что онъ-то ужъ военный въ гораздо большей степени, чeмъ тов. Шацъ, что онъ здeсь хозяинъ, что съ нимъ, хозяиномъ, обращаются, какъ съ мальчишкой, и что, наконецъ, старая большевичка ухитрилась сколотить противъ себя единый фронтъ всeхъ присутствующихъ...
– - Ну, это ни къ какимъ чертямъ не годится... Что это вы, товарищъ Шацъ, какъ съ цeпи сорвались?
Шацъ отъ негодованiя не можетъ произнести ни слова.
– - Иванъ Лукьяновичъ, -- съ подчеркнутой любезностью обращается ко мнe Якименко, -- будьте добры внести въ протоколъ засeданiя мой протестъ противъ дeйствiй тов. Шацъ.
– - Это вы можете говорить на партiйномъ собранiи, а не здeсь, -взъeдается на него Шацъ.
Якименко отвeчаетъ высоко и сурово:
– - Я очень сожалeю, что на этомъ открытомъ безпартiйномъ собранiи вы сочли возможнымъ говорить о вашихъ интимныхъ связяхъ съ вождями партiи.
Вотъ это -- ударъ! Шацъ вбираетъ въ себя свою птичью шею и окидываетъ собравшихся злобнымъ, но уже нeсколько растеряннымъ взглядомъ. Противъ нея -- единый фронтъ. И революцiонныхъ парвеню, для которыхъ партiйный "аристократизмъ" товарища Шацъ, какъ бeльмо въ глазу, и заключенныхъ, и, наконецъ, просто единый мужской фронтъ противъ зарвавшейся бабы. {207} Представитель Свирьлага смотритъ на Шацъ съ ядовитой усмeшечкой.
– - Я присоединяюсь въ протесту тов. Якименко.
– - Объявляю засeданiе закрытымъ, -- рeзко бросаетъ Шацъ и подымается.
– - Ну, это ужъ позвольте, -- говоритъ второй представитель Свирьлага.
– - Мы не можемъ срывать работу по передачe лагеря изъ-за вашихъ женскихъ нервовъ...
– - Ахъ, такъ, -- шипитъ тов. Шацъ.
– - Ну, хорошо. Мы съ вами еще поговоримъ объ этомъ... въ другомъ мeстe.
– - Поговоримъ, -- равнодушно бросаетъ Якименко.
– - А пока что я предлагаю докладъ д-ра Солоневича принять, какъ основу, и переслать его въ ГУЛАГ съ заключенiями мeстныхъ работниковъ. Я полагаю, что эти заключенiя въ общемъ и цeломъ будутъ положительными.
Видеманъ киваетъ головой.
– - Правильно. Послать въ ГУЛАГ. Толковый проектъ. Я голосую за.
– - Я вопроса о голосованiи не ставила, я вамъ приказываю замолчать, товарищъ Якименко...
– - Шацъ близка къ истерикe. Ея лeвая рука размахиваетъ собачьей ножкой, а правая вертитъ револьверъ. Якименко протягиваетъ руку черезъ столъ, забираетъ револьверъ и передаетъ его Непомнящему.
– - Товарищъ начальникъ третьей части, вы вернете это оружiе товарищу Шацъ, когда она научится съ нимъ обращаться...