Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

"Мы много говорили об инновациях. Мы с вами здесь много обсуждали вопрос о том, как сделать нашу экономику диверсифицированной, как освободить ее от многолетней зависимости нефтяной трубы. Я напомню вам, что вопрос финансирования работ в области фундаментальной науки в последний раз обсуждался тут не далее как три месяца назад. И вот наши усилия принесли плоды, хотя, конечно, мы не ожидали, что прорыв будет столь огромным, столь масштабным. Мы получили сейчас в руки, как говорится, такого козырного туза, что наше преимущество в мировой экономике на сегодняшний день становится неоспоримым. Мы имеем то, чего не имеет никто. Но мы не должны, так сказать, прошляпить нашего козырного туза".

Дальше президент перешел к конкретным вопросам. "Прежде всего мы должны сделать так, чтобы открытие Вермонта, принадлежащее, конечно, всему человечеству, работало прежде всего в России, для России,

на пользу граждан России. Это означает, что в ближайший месяц на первый план выходит работа патентного ведомства, которое должно со всех сторон защитить великое открытие от разных видов интеллектуального воровства и плагиата. И сделать это надо в самые краткие сроки.

Во вторых — и я уже имею по этому поводу совместное предложение Минфина и Министерства образования — мы должны прямо сейчас резко, не в разы, а в десятки раз увеличить финансирование работ, ведущихся в Протвино, а также в смежных отраслях науки. И деньги эти должны прийти на счета не через месяц или полгода, как это у нас бывает, а завтра же, а лучше сегодня". Президент внимательно посмотрел на министра финансов, любившего засовывать гулявшие сами по себе миллионы в министерские загашники, и продолжал говорить, перекладывая листочки. "Потому что мы пока имеем одиночный случай возвращения мертвого в мир живых, а нам, как мне рассказали ученые в Протвино, предстоит создать систему переходов между двумя мирами — мостики между жизнью и смертью, так сказать, — наладить этот процесс, создать для него свод правил, сертифицировать его, сделать его частью народного и государственного быта. Может, имеет смысл подумать и о ГОСТе в отношении смерти. Стоит вопрос о создании министерства, которое будет отвечать за загробный мир. Мы решим этот вопрос в ближайшее время".

"Все, что было вчера привычно и не подвергалось сомнению, сегодня вступает в процесс резких перемен. Это неизбежно. Мы все должны быть к этому готовы. Медицина, которая веками старалась отдалить смерть от человека, теперь, в новых условиях, получает новые задачи. В чем они? Мы должны перестроить наше здравоохранение таким образом, чтобы оно не отдаляло смерть, а сделало ее легкой, быстрой и приятной. Министерство социального развития должно подумать о санаториях и народных здравницах, которые мы в ближайшие годы, видимо, начнем строить по ту сторону жизни. С инвестициями проблем не будет. Уже сейчас ко мне поступили предложения от консорциума, в который вошли самые крупные финансисты не только из России, но и из других стран. Они предлагают инвестировать фантастические средства в освоение потустороннего пространства. Естественно, предполагается, что инвесторы получат преференции и смогут приватизировать не только сами переходы, но и большую часть того мира. Я хочу сразу сказать, — президент поднял глаза и обвел взглядом всех присутствующих, причем особенно внимательно посмотрел на группу мужчин слева от себя, с трудом вместивших свои хорошо откормленные тела за столы, — что мы этого, конечно, не позволим". Эти мужчины были олигархи с примкнувшим к ним Чубайсом.

"Хватит, мы уже все настрадались и от залоговых аукционов, и от той приватизации, которая была в девяностые годы. Больше такого не будет. Приватизировать загробный мир и превращать смерть в частную собственность мы никому не позволим. Тот мир, как и этот, принадлежит нашему народу, и наш народ должен получить все блага и преимущества, связанные с тем, что смерти больше нет".

2.

Генерал армии Затрапезников, сидя в своем кабинете, просматривал оперативную сводку за сутки. Синие шторы на окнах были задернуты, снизу доносился приглушенный шум автомобилей на Лубянке. В Протвино все спокойно. Охранителев знал свое дело: сжал город кольцами кордонов и к каждому ученому в институте приставил по бдительному человеку с правом доступа ко всем документам, включая электронные. И по некоторым сведениям, полученным из приватных бесед с сотрудниками института, выходило, что не все тут чисто. Академик Лоренц-Валиулин якобы отдал распоряжение начать эксперимент, зная, что в некоторых местах подземной трубы есть неисправности. Затрапезников не разбирался в физике, да и в других науках он тоже не разбирался. Он не считал это нужным для директора спецслужбы. Нужным было то чутье на события, которое он имел, и то чувство устойчивости и стабильности, которым он был наделен, как живой человеческой ватерпас.

Он чувствовал стабильность нутром. Всю огромную, великую Россию, все зреющие в ней возмущения и крамолы этот человек с мятым лицом и холодными глазами чуял нюхом, как пес. Выражение "Русью пахнет" для него не было ни поэзией, ни метафорой. Здесь, в этом кабинете, за этими синими тяжелыми шторами, в этих стенах, где до сих пор по ночам бегал на кривоватых ножках в кирзовых сапогах маленький безумный Ежов и ходил с лоснящимся жирным лицом, сияя стеклами пенсне, окровавленный Берия, он несколько лет назад нюхом почувствовал, что на Дальнем Востоке зреет измена. И правда, расследование показало, что два офицера Тихоокеанского флота продавали в японские газеты сведения о брошенных у пирсов старых подводных лодках. Потом был случай, когда он нюхом почувствовал, что в среде ученых зреют неправильные настроения — и правда, тут же обнаружились многочисленные случаи продажи технологий двойного назначения китайцам. Но чем больше он внюхивался и вчувствовался в огромную страну, лежащую во все стороны от никогда не спящего здания на Лубянке, тем тяжелее ему становилось жить и тем более истончались его нервы и его нюх. Он боялся что-то не почувствовать, что-то упустить и о чем-то не узнать вовремя. Теперь он понимал, что вся предыдущая жизнь была только обострением и тренировкой нюха и подготовкой к испытанию, которое началось в тот час, когда президент позвонил ему и своим спокойным, твердым, чуть ироничным голосом сообщил, что смерти больше нет.

Как в таких условиях должна действовать Служба? Вот вопрос вопросов. Как быть, если даже здесь, в этих стенах, где коридоры пропитаны древним страхом пыток и смерти, смерти больше нет? Ее нет ни на одном этаже, и во внутреннем дворе нет тоже, и нет в том крыле, где маленький нарком Ежов, закрывшись на все замки, сидел за пятью постами охраны, вычищая и вычищая врага, до тех пор, пока не вычистили его самого, и нет ее в подвалах, где в виде реликвии сохранялось темное пятно, которое, как говорили, было кровью убитого на этом месте бетонного пола Зиновьева. Генерал Затрапезников чувствовал, что открытие, сделанное молодым физиком Вермонтом, угрожает Службе, а также несет опасность для самого института государственной власти, которую он почитал как божество и которую в глубине своей темноватой, как тамбур, души считал важнее всего на свете, важнее людей, важнее их мелких дел, важнее их суеты и чепухи. И оттого нервы его натягивались и истончались еще больше, душа ныла, голову сдавливало твердым обручем и тонкие губы сжимались еще плотнее в выражении строгой непобедимой воли и мучительного страдания.

Все было в порядке в оперативной сводке — никаких резонансных убийств, никаких массовых выступлений футбольных фанатов, никаких сведений о выдвижении людей с Кавказа, никаких забастовок и протестов. Страна притихла в недоумении. Или в ожидании? Генерал, сидя в своем кабинете, в перекрестии взглядов с портрета президента и портрета святого чекиста Дзержинского, наклонял к бумаге свое ничего не выражающее лицо, словно пытался всеми чувствами — зрением, слухом, нюхом — проникнуть сквозь бумагу в самое оно жизни. В этом оно, как в сказочном яйце, таился секрет власти и ее стабильности. И он за сохранность иголки в этом яйце отвечал. Отвечал не головой даже — голова это малость, когда о таких делах идет речь! — а самим существованием своей бессмертной души в веках. Он знал, что если ошибется, то молекулам, на которые разложится его тело, не будет покоя даже в дальнем углу Вселенной.

Затрапезников встал, прошел своей прямой, несколько деревянной походкой в комнату отдыха, налил там себе в стакан напиток вероятного противника — с черным лейблом, только с черным, с красным он не пил уже давно, не тот возраст, не то положение, чтобы пить с красным — опрокинул залпом и быстро поднес к носу рукав своего дорогого пиджака. Даже сорокапятиградусная крепость виски не могла подействовать на выработанную годами выдержку старого оперативного работника. С неизменным лицом, в котором не дрогнул ни один мускул, он вернулся за свой стол и снова погрузился в анализ. Сейчас, чуть отполированный алкоголем, его мозг проявлял сверхчувствительность к длинному и скучному списку происшествий, событий, человеческих поступков, агентурных данных.

Человек с серым мятым лицом сидел в тишине своего кабинета над несколькими листами бумаги. Он понял, в чем был источник его беспричинной тревоги, понял, что вызывало смутное беспокойство и повышенную тревогу чекиста. Вот этот старик, о котором доносят почему-то с разных концов Москвы, что он ходит по улицам в рубище и проповедует какую-то чушь о необходимости всеобщей смерти — он кто? Своим выдающимся нюхом генерал чувствовал, что что-то не так с этим стариком без паспортных данных и места жительства. Не наш он человек. И слова его какие-то странные, смущающие людей, не наши.

Генерал Затрапезников вынул из черного письменного прибора ручку с золотым пером и написал на полях документа четким округлым почерком: "Товарищу Веретенникову. Старик кто? Разберитесь и доложите".

3.

Академик Лоренц-Валиулин обмяк в кресле в полубессознательном состоянии. Грудь его вздымалась, по красному лицу тек пот. Тяжело дыша, он ослабил узел галстука и спустил его вниз. При этом он мимолетно увидел свои руки. Его большие, полные, мягкие руки сибарита дрожали.

Поделиться:
Популярные книги

Неудержимый. Книга III

Боярский Андрей
3. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга III

Проклятый Лекарь IV

Скабер Артемий
4. Каратель
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Проклятый Лекарь IV

Осознание. Пятый пояс

Игнатов Михаил Павлович
14. Путь
Фантастика:
героическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Осознание. Пятый пояс

Сердце дракона. Том 18. Часть 2

Клеванский Кирилл Сергеевич
18. Сердце дракона
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
6.40
рейтинг книги
Сердце дракона. Том 18. Часть 2

(Не)нужная жена дракона

Углицкая Алина
5. Хроники Драконьей империи
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.89
рейтинг книги
(Не)нужная жена дракона

Шестое правило дворянина

Герда Александр
6. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Шестое правило дворянина

Кодекс Охотника. Книга XV

Винокуров Юрий
15. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XV

Жена со скидкой, или Случайный брак

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.15
рейтинг книги
Жена со скидкой, или Случайный брак

Изгой. Трилогия

Михайлов Дем Алексеевич
Изгой
Фантастика:
фэнтези
8.45
рейтинг книги
Изгой. Трилогия

Измена. Испорченная свадьба

Данич Дина
Любовные романы:
современные любовные романы
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Испорченная свадьба

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Последний реанорец. Том I и Том II

Павлов Вел
1. Высшая Речь
Фантастика:
фэнтези
7.62
рейтинг книги
Последний реанорец. Том I и Том II

Куба далеко? Куба рядом! 1978

Арх Максим
10. Регрессор в СССР
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Куба далеко? Куба рядом! 1978

Царь Федор. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич
Царь Федор
Фантастика:
альтернативная история
8.68
рейтинг книги
Царь Федор. Трилогия