Ротмистр Гордеев
Шрифт:
– Кто-то выжил?
– Часовой. Рядовой Хмарин.
– Опросить его возможно?
– Можно попробовать, хотя он после происшедшего малость… – Селиверстов делает затейливый выверт ладонью.
Николов смотрит на меня, я пожимаю плечами. А что? Не мне такие вопросы решать.
Николов поворачивается к начальнику склада.
– Где мы можем с ним переговорить?
– Да хоть здесь, – разводит руками Селиверстов и тут же обращается к одному из солдат: – Лукичёв! Приведи Хмарина.
Лукичёв козыряет, исчезает
Негоже, конечно, брезговать несчастным Хмариным, но дышать нам с Николовым приходится через носовые платки. И опять я сожалению, что мой платок не надушен, уж больно ощутимое амбре.
– Вы бы хоть отмыли бедолагу, – морщится Николов в сторону Селиверстова.
Тот разводит руками с сожалением:
– Я распоряжусь, но придётся обождать.
– Ладно, потерпим. Не думаю, что разговор займёт очень уж много времени.
Николов поворачивается к Хмарину.
– Расскажи нам со штабс-ротмистром, что же тут приключилось?
Хмарин молчит, только косит глазом в сторону развалин склада. Зубы его начинают выстукивать барабанную дробь. Того и гляди завалится в обморок от накативших воспоминаний.
– Рядовой Хмарин! Смир-на! – неожиданно ору я ему прямо в ухо.
Шок действует. Хмарин вытягивается по стойке смирно, выпячивает грудь, пытается даже есть нас с Николовым глазами.
– Отвечать кратко и ёмко. По сути!
– Есть, вашбродь!
По лицу контрразведчика вижу, что Николов с трудом сдерживается, чтобы не заржать. Со стороны обделавшийся шалый солдатик и впрямь выглядит комично. А ежели влезть в суть – уцелевший в аду человек. Пожалеть его надо. Я и пожалею, но малость погодя. Как только мы с Николовым удовлетворим необходимое любопытство.
– Что ты видел?
– Баба. Бабу видел…
Неужели опять длинношеяя монстриха?
– Шея какова? Длинная? Как змея?
– Никак нет. Шея обычная.
– А что необычного?
– Харя. Ни глаз, ни носа, один рот. И зубы – острые, чёрные. Щёлк-щёлк-щёлк! Страшно. Съесть меня хотела. А я убёг… убёг… И крест не помог, и слово святое не справилось… Токмо ноги быстрые и спасли. А потом как бахнуло!.. Я аж оглох малость…
Глаза Хмарина снова шалеют, а на штанах проступает новое мокрое пятно. Поворачиваюсь к Николову.
– Боюсь, это всё, что мы сможем из него вытянуть по горячим следам.
Начсклада горестно вздыхает.
– Волосы его седые видели? А ведь до этого дня Хмарин был рыжим. Балагур, матерные частушки исполнял – заслушаешься.
– Африкан Евстафьевич, – обращается Николов к Селиверстову, – обиходьте бедолагу. И надобно его в госпиталь, врачам показать. Николай Михалыч, – это контрразведчик уже мне, – едемте. Я увидел и услышал достаточно.
Понимаю, что Сергей Красенович хочет наедине поделиться со мной своими мыслями и, возможно, услышать мои соображения. Но события не тороплю. Пусть господин подполковник сам проявит инициативу.
Мы уже минут десять пылим по дороге, прежде чем Николов нарушает тишину:
– Есть мысли, господин штабс-ротмистр?
– Демон появился первым, а уже за ним, когда часовой сбежал от ужаса, японцы-диверсанты.
Николов согласно кивает.
– Вряд ли диверсантов было много, – продолжаю излагать свои мысли. – Один-два плюс демон. Кстати, что это за демон? Не похоже по описанию на рокурокуби.
– Это Охагуро-Бэттари. Есть такое существо на Японских островах. Очень страшное, но довольно безвредное. Всерьёз навредить не может.
– Логично, что её задачей было напугать бедолагу Хмарина. И она с ней успешно справилась. Часовой убежал и едва не лишился ума, а диверсанты получили возможность взорвать склад без всяких помех.
– Как думаете, три этих происшествия связаны меж собой?
– Думаю, да. Основная группа устраивает нападение на эшелон, эта ваша Охагуро-Бэттари и пара человек разбираются со складом, и длинношеяя Джу устраивает резню в заведении мадам Сяо Вэй. То, что акции произошли почти одновременно, говорит о том, что так и было изначально спланировано, чтобы гарнизон не смог отреагировать на все угрозы и не пустился бы в погоню за диверсантами – не разорваться же. Операция спланирована и осуществлена японской разведкой, а хунхузы – это, возможно, переодетые японцы.
– Что ж, неплохой анализ, – печально улыбается Николов.
– Я всего лишь любитель. А что скажет профессионал?
Николов задумчиво барабанит пальцами по дверце машины.
– Думаю, японских агентов было немного – демоны (причём Джу, как мы знаем, была внедрена в бордель заблаговременно) и, возможно, ещё пара человек, включая самого руководителя операции.
– А остальные?
– А остальные – настоящие хунхузы, нанятые японцами за деньги или действовавшие из вражды к России.
Некоторое время едем молча. Думаю о своих охотниках. Пока я сидел на губе да разбирался с Дзатоевым (вернее, как раз он пытался разбираться со мной), что там происходило во взводе? Не расформировали ли его ещё? С местного командного состава станется.
Машину неожиданно бросает в сторону, я еле успеваю выкрутить руль, чтобы не съехать в кювет. Очередная засада?
– Господин подполковник, из машины, живо!
Вываливаемся из салона, прячемся за корпусом автомобиля с револьверами в руках, напряжённо вслушиваемся и всматриваемся в окрестности. Всё тихо. Враги, если они и есть, не спешат нападать.