Ротмистр Гордеев
Шрифт:
– Царствие небесное, – вздыхаю я.
Эх, война… Не знаю, куда после смерти обычно попадают вампиры, но русские вампиры должны быть там же, где и остальные наши герои-солдаты.
– Надо будет отписать его родственникам.
Николов надевает фуражку и становится прежним – спокойным и деловитым. Его спокойствие передаётся и мне.
Снова привязываю своего скакуна к машине, занимаю место за рулём, Николов рядом. Трогаю с места. Стараюсь сильно не разгоняться: управляться с этим допотопным механизмом непросто. Один руль без гидроусилителя чего
Только вампир может крутить эту баранку с утра и до вечера.
– Господин подполковник, – решаюсь спросить я, – как вышло, что японец, – киваю на труп своего бывшего «языка» с перерезанным горлом, – обернулся демоном? Ведь когда мы взяли его в плен, мой амулет на него никак не среагировал.
– Полагаю, после его самоубийства был проведён соответствующий ритуал, дабы душа вашего пленника превратилась в Хихи и изменила тело японца, – спокойно отвечает Николов.
– Кем проведён? – удивляюсь я.
– Японцами, кем же ещё? – приходит черёд удивляться контрразведчику.
Дела… Некоторое время рулю нашей колымагой, чудом местного технического прогресса, и пытаюсь свести концы с концами в рассказе Николова.
– То есть японские агенты у нас под носом сперва подкинули пленнику мой вакидзаси, чтобы он себе кишки выпустил, а потом выкрали его тело и совершили ритуал по превращению свежего покойника в демона? – излагаю логическую цепочку я.
Николов тяжело вздыхает.
– Именно так. Пока Дзатоев искал в вас японского шпиона, настоящие вражеские агенты ловко действовали у него под самым носом.
Офигеть. Я и не думал, что тут всё так запущено. Хотя если учесть, что в моей реальности этот матч с японцами продули с разгромным счётом, всё и правда запущено.
– Сергей Красенович, а откуда вы столь осведомлены о японской нечисти?
– В молодости я провёл некоторое время в Японии. Готовил визит туда цесаревича Николая Александровича. Ну и… нахватался.
Пускаться в детали он категорически не желает. Оно и понятно, наверняка многое до сих пор под грифом «совершенно секретно».
Въезжаем в городок, где разместился штаб армии. Тарахтим по улочкам. Николов подсказывает, куда сворачивать.
Неприятности и не думают заканчиваться. Не успели подъехать, как к Николову подбежал молоденький поручик, откозырял и пошёл сыпать новостями.
В глубоком тылу взлетел на воздух склад с боеприпасами и оружием. На железной дороге китайские бандиты-хунхузы напали на поезд, постреляли охрану и подожгли вагоны с боеприпасами и медикаментами, а у пушек, перевозившихся на платформах, сбили и повредили орудийные замки – прямо симметричный ответ на рейд моего разведотряда. И как вишенка на тортике, в офицерском борделе пятеро молодых, но уже в достаточно высоких чинах офицеров устроили резню между собой. То ли перепили, то ли не поделили шлюх, то ли всё вместе. В завязавшейся перестрелке-междусобойчике не выжил никто.
Вижу, как Николов мрачнеет прямо на глазах. Поворачивается ко мне.
– Николай Михалыч, составите компанию? Надо как-то разобраться со всей этой чертовщиной.
– Охотно, Сергей Красенович. С которой из чертовщин начнём? Со склада, с железной дороги или с борделя?
– С той, что ближе.
Ага, значит, пойдём с подполковником по бабам. Мой предшественник в этом теле в местных гнездилищах разврата бывал, а у меня опыта на сей счёт пока никакого. Да и в прошлой своей жизни Лёха Шейнин как-то обходился без жриц платной любви. Ладно, разберёмся по ходу дела.
Николов отдаёт поручику распоряжения: останки Хихи и невезучего вампира Кузьмина – в морг. Пока наше авто освобождают от бренных останков, Николов нервно курит папиросу. Я занимаюсь кормлением и поением своего скакуна, благо возле коновязи имеются и копна сена, и выдолбленная в бревне поилка.
Автомобиль готов к дальнейшим приключениям. Своего четвероногого друга и соратника с погонялом Валет – да-да, именно так зовут моё персональное здешнее средство передвижения и боевого товарища мощностью ровно в одну лошадиную силу – оставляю отъедаться и отпиваться у коновязи.
Я снова за рулём. Пылим по указаниям подполковника к месту происшествия. Надо сказать, китайцы к продажной любви относятся с большим энтузиазмом, в городке целый квартал «весенних домов». Есть и высокоранговые с певичками и танцовщицами, есть и заведения попроще с «государственными проститутками», персонал для которых набирался из проданных за долги жён, сестёр и дочерей должников, в подавляющем большинстве крестьянского сословия.
Понятно, что покойные гвардейцы избрали для своих утех самое лучшее заведение городка. Останавливаемся у ворот большого двухэтажного особняка с вывеской из иероглифов, вдоль второго этажа – длинный балкон-терраса с затейливыми резными колоннами. У дверей вытянулся часовой с винтовкой с примкнутым штыком. Ага, охраняет место совершения преступления.
При виде нас часовой тянется во фрунт.
– Вольно, – командует Николов.
Входим внутрь. Теперь понятно, почему особняк такой большой, – во внутреннем дворе искусно разбит садик с кривыми деревцами, альпийскими горками из камней и небольшим прудом с золотыми рыбками. В садике нас ждёт богато одетая китаянка неопределённого возраста: на ней столько белил и румян, что лицо больше похоже на театральную маску, нежели на живого человека. На вид ей может быть и двадцать лет, и все двести.
Китаянка низко кланяется, сложив руки на груди.
– Сяо Вэй, недостойная хозяйка этого «весеннего дома».
По-русски она говорит с сильным акцентом, но всё же довольно неплохо.
– Подполковник Николов, военная контрразведка.
– Готова ответить на все вопросы господ русских офицеров.
Голос хозяйки борделя дрожит, и по нему видно, что местная «мадам» сильно напугана. Интересно чем: чувствует свою вину, боится контрразведки или случилось нечто из ряда вон выходящее? Плохо, что метровый слой «штукатурки» не позволяет увидеть эмоции, приходится полагаться только на её голос.