Рождение сверхновой

Генрих

— Мне, как взрослому, всё фиолетово, а тельце мается. Я и не подозревал раньше, как маленькие дети без родительской ласки страдают. До ужаса хочется к тёплому боку прижаться, пусть и мачехи, но она меня к себе не подпускает. В моменты, когда она моего брата обнимает, начинаю его ненавидеть, хотя обожаю его.

— Я б тебя погладила, — вздыхаю, — если б могла дотянуться…

— Хе! А ты знаешь, легче стало, — кажется, Юркин улыбается, а потом начинает ржать, — Это у нас что, виртуальная родственная любовь сестры и брата?

— Ага, — тоже хихикаю, — коммуникативно платоническая.

— Посмеялась? — спустя несколько секунд как-то сухо спрашивает Сергей.

— А что? Я ж не над тобой… — что-то меня его тон напрягает.

— Да нет, ничего. Не хочется тебе настроение портить, но чтоб ты поняла, что происходит… — держи картинку.

От неожиданности я охаю:

— Щибаль! Это кто тебя так? Мачеха?

— А кто же? Это ещё ничего, синяк уже сходит. Я тут думал, она мне ребро сломала, но вроде ничего, только ушиб. У детей, знаешь, кости упругие.

— Она что, совсем с глузда съехала?! — почти ору я, — Слушай, давай я по-быстрому в Россию метнусь?

— И что? Выкрадешь меня? — усмехается Юркин, — Не дёргайся, я проблему решаю.

— Как?!

— А вот так!

Видение № 4. Проблема. Мачеха

Витя стоит перед разбитой стеклянной вазой и в голове вертится одно слово, очень созвучное слову «абзац». Очень хочется выругаться, произнести это слово, но рядом слезает со стула виновник торжества… ах, ты ж! Он же сейчас наколется на осколки!

Витя подхватывает брата под мышку и тащит на диван. Строго машет ему пальцем перед лицом:

— Сиди тут! Не сходи с места, понял?!

Кирюшка, немного испуганный, быстро и часто кивает. Витя бежит в ванную за тряпкой и веником, ваза была с водой и цветами. Стояла себе мирно на подоконнике, какого рожна он туда полез, а?

Через полчаса усиленных работ следы аварии успешно устранены. Ребёнок бы не догадался, а Юркин озабочивается сокрытием следов преступления. Мусорное ведро с осколками и цветами в срочном порядке транспортируется к мусоропроводу. Довольно сложная операция для шестилетки, но стрессовая ситуация вынуждает.

Настроение ниже некуда. Славная его мачеха, Вероника Пална, заметит рано или поздно. Одна надежда на «поздно», когда отец дома будет. Особо свирепствовать мачехе он не даст, та покричит, да успокоится. Это он перетерпит. А вот если папа не успеет, тогда ему достанется. Кирюшке ничего не будет, родная кровь, а на нём отыграются. «Тише, тише, пацан», — успокаивал Юркин малыша, сжавшегося от страха внутри него, — «Прорвёмся».

Он поздно догадался. Пришла ему в голову элементарная идея спасения от гнева мачехи. Только поздно, постфактум. А кто может похвастаться, что всегда и везде, во всех местах заранее подкладывает соломку? Покажите хотя бы одного гроссмейстера, у которого ни разу не было случая, чтобы он вовремя не увидел спасительный для важной партии ход, очевидный даже для второразрядника. С самым расчётливым и предусмотрительным человеком может произойти такой казус.

Мачеха приходит, как всегда, заранее наполненная недовольством. Традиция, порядок жизни у неё такой. Утром — умыться и позавтракать, в полдень — пообедать, прийти с работы — зарядить Витюшке по башке. Священный ритуал, поиск повода придраться тоже не в тягость. Она всегда его находит. За повод может сойти что угодно. Грязный или даже чистый стакан, но почему-то одиноко стоящий на кухонном столе. Не должен он там стоять! Невзначай брошенная на полу или лежащая на стуле игрушка или книжка. Не место им там!

Может показаться, что Вероника Пална, женщина красивая, — это даже пацан до прихода Юркина понимал, — имела пунктик в характере, помешанность на чистоте и порядке. Но особой прилизанностью и стерильностью хирургической операционной их жилище не отличалось. Всё, как у всех. И её личное трюмо в спальне хаотически загромождено массой баночек, скляночек и тюбиков и на кухне, бывает, копится груда немытой посуды. Нет, высокая требовательность насчёт порядка вспыхивала только временами и только к окружающим. А Витя среди этих окружающих стоял на особом, можно сказать, привилегированном положении.

Если в остальное время приступ благородной страсти к порядку мог начаться в любой момент и не слишком часто, то в момент прихода с работы он возникал всегда и с особой жестокостью. При размышлении об этом Вите пришла в голову ещё одна идея. Провести эксперимент. В момент возвращения мачехи исчезать из дома. Может его присутствие служит детонатором взрыва страсти к чистоте?

За неизбежно найденным нарушением порядка, масштаб которого не особо важен, незамедлительно следовали санкции. Хорошо, если мачеха только криком ограничивалась, однако количество таких счастливых дней заметно уступало тем, когда ему приходилось тренировать мужской характер и приучать себя терпеть боль. Не всегда получалось. Даже Юркину с его взрослым опытом пришлось сделать усилие, чтобы понять мотивы, казалось бы, беспричинного садизма Вероники Палны. Она всегда добивалась от него слёз. Если маленький стервец плачет после двух ударов, экзекуция прекращается. Если глаза сухие после двадцати таких же ударов, избиение продолжается. Инстинктивно, — дошло до Юркина, — обычный человек считает, что если нет реакции, то жертва не испытывает ощутимых страданий. А раз так, то надо продолжать или усилить воздействие.

Отец не позволял его трогать в своём присутствии. Но приходил с работы на час-два позже. Мачеха работала по какому-то укороченному графику. И в его отсутствие она делала, что хотела. Жаловаться бесполезно, мальчик пробовал, а Юркин этот способ самозащиты сразу забраковал. Мачеха только лишний раз злится, а убедить мужа в чём угодно для красивой женщины шаблонная и несложная задача. Подобные проблемы они с детства на ходу раскалывают. Как для учителя математики квадратное уравнение решить. В результате этой женской искусности Витя мгновенно оказывался сам во всём виноватым. И жалобы отцу заканчивались его укоризненным, адресованным ему же: «Ну, что же ты, сын?».

Юркин решил, что пора прекращать эту порочную практику, когда во всём и всегда крайним остаётся он. Исключительно он и всегда.

Мачеха приходит, когда Витя с Кирюшкой мирно смотрят мультфильм по телевизору. Кир бросается в прихожую с радостным воплем «Мама присла!». Витя, не двигаясь с места, комментирует по-своему, только тихо:

— Припёрлась, зараза…

— Хоть бы пакет взял, чего сидишь?! — сходу выкатывает претензию мачеха.

Витя не реагирует. Его еле заметную усмешку мачеха со спины не видит. «Это мы проходили — знаем», — думает он. Почему-то до Вероники Палны, не великого ума женщины, но ведь и не полной дуры, никак не доходило очевидное: шестилетке почти невозможно утащить пакет весом до пяти килограмм. Да он и поднять его не может, даже пустой, росту не хватает. Только на вертикально поднятые руки. Один раз попробовал помочь, оттащить волоком. Что-то там разбилось, когда он наткнулся на порог. Чем кончилось, понятно. Крепкой такой затрещиной, он даже на ногах не устоял, а Кирюшка заплакал.