Рождение сверхновой
Шрифт:
Но ещё не вечер, и ДонЛи им это сейчас продемонстрирует. Но судья останавливает порыв моего юриста.
— Предупреждаю обе стороны. Суд доводит до вашего сведения, что решений судебных органов о разрешении вести слежку за истицей нет. Негласную оперативную видеосъёмку имеют право вести спецслужбы, но разглашению они не подлежат. Прежде чем я продолжу, я должен задать вопрос истице. Госпожа Пак ЮнМи, вы давали согласие на вашу видеосъёмку?
— На те видеоматериалы, которые приложены к Петиции, нет, не давала, — встав, даю лукавый
— Почему вы делаете такое уточнение, касающееся только этих видеосъёмок? — интересуется адвокат ответчиков. Я что, ошиблась насчёт его ума? Хорошо бы…
— Потому что существует масса видеотрансляций с моих концертов, пресс-конференций, интервью, репортажей, которые, разумеется, сделаны официально и с моего согласия.
Судья, видя, что вопросов больше нет, продолжает:
— Суд выносит промежуточное решение. Видеоматериалы, являющиеся приложением к официальной Петиции, подписанной ответчиками, признаются незаконными.
Мои ответчики снова совещаются. Ещё четверо отсаживаются. Можно ждать ещё четырёх миллионов вон, — усмехаюсь я про себя. Осталось двое самых упрямых. Адвокат извещает об этом судью.
ДонЛи продолжает атаку.
— Скажите, господа ответчики, а как вы относитесь к тем личностям, которые скрытно устанавливают видеаппаратуру в женских туалетах, кабинках для переодевания, чтобы снять женщин в интимные моменты?
— Протестую! Прошу суд снять вопрос! — Адвокат ответчиков реагирует мгновенно, не дав себе труда посовещаться с клиентами.
Мы затрагиваем больную в последнее время тему для Кореи. Наличие в общем доступе высокотехнологичной техники не всегда благо. Это ещё соблазн для незрелых личностей. Подглядывание под женские юбки иногда просто с помощью смартфонов принимает характер эпидемии. Корея страдает от великого множества озабоченных маньяков. Полиция не успевает снимать и реквизировать видеаппаратуру в тех же самых женских туалетах и раздевалках. С отловом тоже плохо получается. «Счастливчики», которым удаётся добыть горячие кадры, продают их на тематические сайты, с которыми тоже трудно бороться. В общем, та ещё проблема.
Судья обращается к ДонЛи.
— Прошу пояснить. Как относится ваш вопрос к предмету обсуждения?
— С удовольствием, господин судья, — ДонЛи довольно улыбается. Не хотите отвечать? Так мы это сделаем за вас!
— Ведь ответчики сделали то же самое, что и тематические порносайты. Они воспользовались материалами, добытыми незаконным способом, путём вторжения в личную жизнь. Возможно, они не заказчики, вполне вероятно, что среди подписантов нет никого, кто вёл слежку за Агдан, но, несомненно, они потребители этой информации. А значит, они поощряли незаконные и преступные действия. Полагаю, можно ставить вопрос об их соучастии в преступлении.
— Протестую! —
Судья задумывается. Но пока он думал, сторона ответчиков испаряется. Последние двое отсаживаются от адвоката в сторону. Адвокат растерянно оглядывается, я хихикаю. Тихо-тихо и в сторону ГаБи, чтобы никто не заметил.
Судья с заметным облегчением завершает заседание. Дезертирство ответчиков избавляет его от необходимости принимать решение. Он зачитывает все принятые решения и спрашивает нас:
— Вы согласны на публикацию итогов первого слушания дела? Дело в том, что извещение двадцати с лишним тысяч ответчиков может занять слишком много времени и сил.
Мы с ДонЛи переглядываемся. Пожалуй, нам такой вариант выгоден.
— Истица согласна, — отвечает ДонЛи.
— О дате следующего слушания сторонам будет сообщено дополнительно! — Провозглашает судья.
Я спохватываюсь.
— Господин судья, дело в том, что у меня на носу гастроли во Францию. Прошу вас предварительно согласовать с нами дату следующего заседания. Либо разрешить мне отсутствовать.
— Если доверяете своему защитнику, то заседание можем провести без вас. В случае вашего отсутствия.
— Я доверяю своему защитнику, — без тени колебания отвечаю я.
На этой оптимистической ноте всё и заканчивается.
Глава 13
О, Франция! Любовь моя!
Агентство FAN
7 февраля, время — 6 часов вечера.
Всех выгоню — одна останусь! Я в кабинете, примыкающему к студии звукозаписи. Той самой, где-то когда-то слишком эмоциональный звукорежиссёр блямкнул ЁнЭ головой о пол, сбив её с ног своим могучим глупым телом.
Одна в кабинете не просто так. Кажется, я нащупала музыкальное Эльдорадо. Нет, не скопище хитов, их и так в моей голове целый Монблан, мнится мне, что я нащупала МЕТОД. Наверное, громко сказано, только начинаю разрабатывать жилу, но первые результаты уже есть.
Несколько дней назад.
— Глядите, хореограф ГанЮ, вот этот элемент переносим на две связки назад, под вот эту музыкальную фразу, под самый пик. Ещё пару элементов слегка изменим… — тычу пальцем в экран видеомонитора и гоняю музыкальный фрагмент туда-сюда, иллюстрируя свои пояснения.
Хореограф не спорит, всем лицом и фигурой выражает бесконечное терпение меня, выскочки бестолковой. Ей чудиться, что она успешно прячет своё пренебрежение ко мне, но я его прекрасно вижу, и оно меня ничуть не заботит. Она специалист, работает от и до, и мой авторитет в её глазах на уровне пола не мешает ей беспрекословно выполнять мои пожелания. Ну, и слава небесным апельсинам! Её богатый внутренний мир, на фасаде которого, обращённом ко мне я отчётливо читаю: «Может, ты и прекрасная певица и неплохая танцовщица, но лучше меня в моём деле ты быть не можешь!», меня абсолютно не волнует.