Рождение волшебницы
Шрифт:
– Гнусная ложь! Наговор! – возмутился Буян. – Пигалики никогда не знали человеческих жертвоприношений, мы не орошаем горные выработки кровью невинных младенцев, как твердит невежественная молва! Стыдитесь, Видохин, вы честный ученый!
Тот оставался невменяем, для доводов разума недоступен и едва ли слышал. Золотинка без лишних слов потянула на себя куколь и выдернула его. Она пристроила личину на место, одела куколь и тем вернула себе отчасти душевное равновесие.
– Значит, договорились, Буян, буду ждать известий.
В ответ он протянул ей простенькое оловянное колечко:
– Держите при себе,
– Спасибо, – молвила она.
Стоя между ними на коленях, Видохин испытывал муки ревнивца, на глазах которого любовники изъясняются на понятном только двоим языке. Он забыл встать, хотя исковерканные подагрой колени болезненно ныли.
– Надо торопиться, я ухожу, – сказала Золотинка, – больше меня здесь ничто не держит.
– Чем скорее вы покинете Каменец, тем лучше, это недоброе место и опасное.
Старик глухо застонал.
– Письменный договор… Мы остались без договора, – спохватилась Золотинка.
Несколько замявшись, – он не скрывал сомнения – пигалик с подкупающей искренностью объяснил:
– Если вы не появитесь по нашему зову, отсутствие письменного соглашения будет для вас некоторым оправданием.
– А вы? – быстро спросила она.
– Надо думать, ничего более тяжкого, чем служебное расследование, мне в этом случае не грозит… Так что не теряйте времени!
– Спасибо, Буян, – сказала Золотинка.
– За что спасибо? – глаза пигалика стали еще больше. С судорожным всхлипом он отвернулся.
Кинувшись к повозкам, которые преграждали выход на площадь, Золотинка вспомнила крепко намотанный на руку Видохина хотенчик. Старик поднимался, с усилием опираясь руками о колено, искаженное лицо его было лицом твердого в безумстве человека. Она понимала, что, как ни беги, от такой ищейки, как хотенчик, не скроешься. Быстро явилось решение: вывести Видохина за собой из замка в глухую пустошь и отобрать у него рогульку – хитростью или силой. Она перестала спешить и, не оборачиваясь, различала за спиной измученное дыхание – старик догонял.
Свободную от повозок и лошадей середину двора между кострами и бочками захватила разнузданная толпа Лепелевых дикарей, потрясавших плетеными щитами. Золотинке удалось спуститься к воротам замка, дикари лишь походя замазали ее дегтем и сбили с ног, но не стали удерживать. Хуже пришлось Видохину. Путь его сквозь толпу полуголых людей был отмечен завихрениями взлетающих рук, хохотком и жестокосердными криками. Старика прихватили и поволокли к проезду на верхний двор.
Золотинка подождала Видохина возле цепных вертлюгов, чтобы он видел ее и не запускал у всех на виду хотенчика. Когда орава исторгла несчастного из себя, Золотинка ступила под темные своды ворот. Но дальше, впереди, где сквозил обрисованный сводом свет, на мосту, можно было видеть огромную собаку, которая неспешной трусцой возвращалась в замок.
Золотинка съежилась, оглядываясь, где спрятаться. Поздно – Зык зарычал и бросился скользящими прыжками вперед – она вжалась спиной в стену. Пес резко остановился, расставив лапы, как при внезапной сшибке, на загривке вздыбилась шерсть. Огромный, по грудь девушке, зверь рычал, не сводя с нее горящего взгляда. Слышался пьяный смех – это потешались над испуганным шутом стражники. Два-три человека, пробиравшихся по мосту, остерегаясь встревать в заваруху и не собирались оказывать помощь.
Спасение пришло с другой стороны.
– Кыш, негодная тварь! – раздался визгливый голос, который показался Золотинке слаще пения. – Оставь отрока, брысь! Пшел вон! – бесстрашно и безрассудно вопил Видохин, замахиваясь рогулькой на сторожевого пса, как на трусливую дворняжку. Огромное узкое тело поджалось, Зык напружился, жесткий, как перекрученные канаты, – Видохин в припадке раздражительной храбрости швырнул в голову псины короткой палкой. Палкой этой был обмотанный хвостом хотенчик.
Хвостатая палка мелькнула в воздухе – Зык отпрянул. А хотенчик, резко замедлившись на лету, кувыркнулся и вильнул вспять – к Золотинке. Обманутый Зык щелкнул клыками, шарахнулся и в прыжке перехватил убегающего хотенчика. При этом он наскочил всем телом на Золотинку, которая бросилась уже было к мосту. Встречный удар не сбил ее с ног, но оглушил. Зык, шаркнув по стене боком, грохнулся наземь.
Все это множество событий смазалось в круговерть. Золотинка помчалась. Мигом, не касаясь, кажется, земли, проскочила она двор и врезалась в толпу дикарей. Здесь и нашла она передышку. Пока она пробиралась между полуголыми людьми, где-то сзади нее дикари колошматили Зыка, кто чем мог. Пес рычал и катался, не выпуская палки, по сторонам ощерившейся морды мотался размочаленный пояс и торчало покрытое пеной дерево.
С ватагой дикарей Золотинка двигалась крутой дорогой по краю пропасти, спеша оторваться от Зыка как можно дальше: едва находилась в толпе слабина, она устремлялась вперед. И так очутилась в первых рядах наступающего воинства, которое под боевые кличи вломилась на верхний двор.
Отступив за круглый водоем, рядами выстроился неприятель – это были Лепелевы чудовища: головогрудые, ракорукие и птицерыбые уродцы, вооруженные чем попало вплоть до боевых сковородок. По окраинам площади, в раскрытых окнах строений, на гульбище Новых палат, предвкушая ратоборство, теснились зрители.
Сразу за выходом на верхний двор наступающая орда развернулась лавой, и Золотинка, ускользнув, очутилась у подножия башни Единорога в относительном затишье. Приоткрытая красная дверь подсказала дальнейшее. Она проникла внутрь, не отдышавшись, с отчаянно дрожащим сердцем подтащила к бойнице пустой ящик и взобралась. Узкая щель в камне давала плохой обзор: кусочек мостовой перед башней и часть площади, справа виднелся край круглого пруда, а вдали церковь и краешек угловатого здания Старых палат.
Строй чудовищ дрогнул, они устремились навстречу дикарям, и все смешалось под стон и треск деревянного оружия.
Несколько отдышавшись, Золотинка решила дождаться, чтобы Зык миновал башню и затерялся в толпе, а тогда оставить укрытие. На худой конец, если с псом ничего не прояснится, прорываться наудачу.
Поднимаясь на носки, чтобы глубже засунуться в бойницу, Золотинка приметила Видохина. Измученный старик плутал среди осатанело метущихся дикарей, на ногах он держался нетвердо, иногда озирался, но в сторону башни, где притаился божественный отрок, так и не глянул. Показался и Зык. Пес по-прежнему держал в пасти хотенчика, бег его был неровен, он словно блуждал.